И злой крик:

— Я! Я впитал всю мощь Традиции!

И бутылка полетела в угол, упала, вода потекла на пол, словно кровь из разорванной артерии.

Урзак заметался по комнате.

— Они не могут! Не могут! Я Избранный…

Стальные руки сдавили попавшуюся на глаза ложку, скрутили винтом, смяли в шарик.

Механические руки…

«Я уже не Избранный!»

Но это не важно. Не осталось тех, кто избирал. Никого не осталось. Ничего. Рухнул Последний Храм, унеся Традицию в небытие.

— В таком случае откуда у Чудовища столько сил?

Банум сумел справиться с паникой. Поднял бутылку, допил остатки воды, вернулся в кресло, задумался.

Позвонить Ляо? Но что это даст? Если бы китайцы могли справиться с Чудовищем, они бы не стали унижаться, не обратились бы к нему за помощью. Нет, Ляо растерян, если не сказать — в ужасе. Он надеется, что Урзак справится.

А Урзак…

Банум усмехнулся.

А Урзак размышляет над тем, что благоразумнее всего из Москвы уехать. Чудовище не станет преследовать, оно знает правила. При первой встрече положение равное, но отступивший начинает проигрывать, в следующий раз у Чудовища будет преимущество. Не в силе. Появится преимущество на другом уровне боя. На том уровне, который отражается в горящих глазах, в поющей во время битвы душе, в крике победителя…

Нет, отступать нельзя.

Надо драться. Драться и победить.

— Он тоже испугался, — пробормотал Банум, вспоминая поведение Пса. — Он не ожидал увидеть меня. Это точно. Если бы ждал — напал. А он сбежал. Я чуял его страх.

Сквозь собственный ужас.

«Не слишком ли много случайных встреч? Сначала мелкие слуги, теперь Пес. Ловушка?»