Перед Малин тоже лежит гамбургер. Она не прикоснулась к нему, есть не хочется, она купила его за компанию. Смотрит на Юсефину Марлоу и думает про себя: «Как тебе удалось дойти до такого состояния, когда у тебя были неограниченные возможности?» Такой же вопрос возник у нее чуть раньше по поводу Мадлен Адельчерн, хотя теперь он звучит настойчивее. И тут тень, сидящая перед ними, начинает говорить:

– Девочки. Я знаю, что с ними сталось.

И Малин видит, что Юсефина хочет заплакать, но, похоже, в ее истерзанном теле уже просто нет жидкости, чтобы производить слезы.

– Это были мои доченьки, – произносит она. Глаза Марлоу пусты, она молчит.

– Почему ты отказалась от своей семьи? – спрашивает Зак.

Малин слегка шокирована этим вопросом, но видит, как четкость и отсутствие скрытого умысла вызывают отклик в Юсефине. Она качает головой и шепотом отвечает:

– Это было невозможно.

– Что?

– Находиться там.

– Почему?

– Там не было любви.

– В каком смысле?

– Идея обзавестись нами не была продиктована любовью.

– Обзавестись нами? – изумленно восклицает Малин.

– Да, любовь их не волновала. Их интересовало другое.

– Что именно?

– Деньги.

– Их интересовали деньги?

Но Марлоу не отвечает. Тень соскальзывает с ее лица, и кожа приобретает блестящий, но безжизненный оттенок, какой Малин наблюдала у покойников.

– И видимость, – произносит Юсефина после паузы. – Создать видимость.