– Знаешь, чему была бы рада мамочка? Если бы я смогла изменить твое имя. Что ты на это скажешь?

Ребенок пожал плечами:

– Может быть. Но ты же не собираешься придумывать что-то еще более необычное, чем Бин?

Маленькие глаза прищурились.

Хламидио Морроу.

Как мило. Возможно, чересчур мило. Но не годится. Вскоре все будут знать, мальчик Бин или девочка, и эта маленькая тайна перестанет существовать. Привести мать по-настоящему в ярость можно, придумав ребенку действительно нелепое имя.

Мариана посмотрела на ребенка, который был странным даже по стандартам семьи Морроу.

Сифилис.

Мариана улыбнулась. Идеально.

Сифилис Морроу. На грани безумия.

* * *

В библиотеке Жан Ги Бовуар откинулся на спинку стула и огляделся. Он не то чтобы запоминал обстановку, просто расслаблялся. В обычной ситуации он бы делал записи в компьютере, просматривал почту, отправлял послания, лазил по Интернету. Гуглил.

Но здесь не было компьютера. Только блокнот и авторучка. Он пожевал ручку, глядя перед собой и работая мозгами.

Бо́льшую часть дня он провел, разглядывая записки и пытаясь понять, кто их написал Джулии. Кто-то хотел пообщаться с ней, и, судя по тем крохам, что они узнали о жизни этой одинокой женщины, она практически не имела возможности не ответить.

Неужели это и убило ее? Неужели ее нужды убили ее?

У Бовуара была и своя нужда. В течение первых полутора часов он целиком сосредоточился на одном подозреваемом. Бовуар знал, кто это сделал: Пьер Патенод. Образцы его почерка тут были повсюду. Записи в меню, расписания ротации персонала, бланки успеваемости обучаемых, даже тесты французского, которые он устраивал для ребят, пытаясь научить их правильному произношению. Пожалуй, единственное, чего здесь не написал метрдотель, так это послания, найденные в камине у Джулии Мартин.

Но, проведя еще час в поисках и сравнениях, разглядывании всевозможных документов через старомодную лупу, взятую с выставочного стенда бабочек, Бовуар нашел ответ. Он теперь точно знал, кто автор записок, обращенных к Джулии.

* * *