– Да, Мариана Морроу, – сказала Лакост, переворачивая страницу в блокноте. – Живет в Торонто. В районе, который называется Роуздейл. Наверно, это что-то вроде Вестмаунта. Очень шикарный район.

– Разведена? – спросил Бовуар.

– Она не была замужем. Это занятно. Она всего в жизни добилась сама. У нее своя компания. Она архитектор. Получила громадный заказ сразу по окончании архитектурной школы. Диссертацию защитила, представив проект небольшого, энергоэкономичного дома низкой стоимости. Не похожего на эти уродливые бетонные кубики, а довольно красивого. В таком доме людям с низким доходом жить вовсе не стыдно. Она заработала на этом целое состояние.

Бовуар фыркнул. Допустить Морроу до карманов бедняков!

– Она много путешествует, – продолжила Лакост. – Знает французский, итальянский, испанский и китайский. Зарабатывает кучу денег. Судя по последней налоговой декларации, ее заработки в прошлом году составили более двух миллионов долларов. И это только задекларированные деньги.

– Постой-ка, – сказал Бовуар, чуть не поперхнувшись эклером. – Ты хочешь сказать, что эта женщина, замотанная с ног до головы в шарфы, слоняющаяся без дела и вечно опаздывающая, сама заработала миллионы?

– Она успешнее отца, – кивнула Лакост.

Втайне ей доставляло удовольствие думать, что эта, самая маргинализированная из всех Морроу на самом деле и самая успешная из них.

– Мы знаем, кто отец ее ребенка? – спросил Бовуар.

Лакост отрицательно покачала головой:

– Может, никакого отца и не было. Может, это случай непорочного зачатия.

Ей нравилось пудрить мозги Бовуару.

– Я гарантирую, что это невозможно, – сказал Бовуар, но под взглядом Гамаша улыбка исчезла с его лица. – Вы что, хотите сказать, будто верите в это, шеф? Я не буду вносить это в официальный отчет. Подозреваемые: Томас, Питер, Мариана. Ах да, и еще второе пришествие.

– Но ты ведь веришь в первое? Почему же не во второе? – спросила агент Лакост.

– Да брось ты, – пробормотал он. – Ты что, хочешь, чтобы я поверил, что во втором пришествии мы получили дитя по имени Бин?

– Бин – это семя, – сказал Гамаш. – Старинная аллегория веры. У меня такое чувство, что Бин – необыкновенный ребенок, тут все возможно.

– Вот только никто не знает, мальчик это или девочка, – пробормотал разозленный Бовуар.

– А это имеет значение? – спросил Гамаш.

– Имеет. Любые тайны при расследовании убийства вызывают подозрение.

Гамаш задумчиво кивнул: