И вот уже Альбицци и его сторонники приговорены к ссылке и штрафам, куда меньшим, чем их соперники, но все же. Козимо не жалел никого. Любой, кто помогал Альбицци или просто не сказал слово в защиту самого Козимо, пока тот сидел в «гостиничке», изгонялся безжалостно. Предавши единожды, кто же тебе поверит…

Ринальдо нашел возможность высказать свою досаду победителю.

— Мессир Медичи, — поверженный Ринальдо Альбицци смотрел на соперника с сожалением, — не приписывайте победу себе. Если бы я тогда не поддался на блеф вашей супруги, вы бы живым из «гостинички» не вышли. Будьте благодарны за свою жизнь ей.

Козимо промолчал, потому что не понимал, о чем говорит Альбицци.

В тот же вечер дома он строго поинтересовался у Контессины:

— О каком блефе с твоей стороны, который спас мне жизнь, говорил сегодня Альбицци?

Жена поморщилась:

— Что было, то прошло, Козимо. Я не хочу об этом вспоминать.

— Придется. Я должен знать.

— Ты победил, твои враги проиграли. Чего ты еще хочешь?

— Знать, что моя жена делала за моей спиной!

И тут Контессина разозлилась. Отослав служанку, которая помогала укладывать волосы в сетку на ночь, она плотно прикрыла дверь и вернулась к кровати. Нахлынули воспоминания о пыли в балдахине. За все это время его так и не вытрясли, не до того.

— Хочешь знать? Эта не тысяча флоринов взятки спасла тебя и всех Медичи, а страх Альбицци за его родных!

Пришлось рассказать о визите к Ринальдо и об обещании расправы со стороны Сфорца.

Козимо слушал молча, когда Контессина закончила, готовая уйти совсем, потому что больше не могла терпеть несправедливость по отношению к себе, муж поинтересовался чуть дрогнувшим голосом:

— Как же ты после этого согласилась остаться во Флоренции?

— А ты спрашивал моего согласия, Козимо? Ты просто приказал!

— Ринальдо мог тебя уничтожить.

Контессина отвернулась, чтобы Козимо не заметил все же выступившие слезы.

— Он и обещал это сделать, только сначала желал расправиться с тобой у меня на глазах.