Козимо подошел к жене, вдруг опустился перед ней на колени, уткнулся лицом в ее бессильно опущенные руки:

— Контессина, я тебя не достоин.

Когда-то, услышав подобное признание, юная Контессина посмеялась, мол, не спорю. Теперь сил на это не осталось. За несколько лет столько всего навалилось, что хотелось одного: уехать в Кафаджолло надолго и не видеть никого и ничего.

Что она и сделала на следующее же утро.

Козимо проснулся от какого-то грохота… Жены рядом не было. В эту ночь она не повернулась к нему, оставшись лежать спиной. Не спала, он это слышал, пока перед рассветом не заснул сам. Козимо не знал, что говорить и что делать. Он мог плести хитрые сети для врагов, просчитывать их поступки и догадываться о намерениях, мог жестоко расправляться с неугодными или потакать тем, кто вызывал уважение, но он совершенно не понимал, как быть с женой.

Контессина никогда не укоряла, даже после рождения Карло, никогда ничего не требовала, она все делала и решала сама. Ему было удобно, а потому не противился. Оказалось, что ей во всем доверяли отец и мать, Контессина спасла его из лап Доменичи, а теперь вот оказалось, что и от Альбицци. Но если бы сам Ринальдо не сказал, это так и осталось тайной.

Но почему?! Почему она не попросила взять с собой в Венецию, осталась и ходила по лезвию ножа целый год, каждый день рискуя жизнью? Почему потом, когда вернулся, не рассказала? Тогда в Синьории не могла, это понятно, но почему и потом тоже?

Накатывала обида. Он давно привык чувствовать себя во главе семьи во всем. Да, Аверардо называли волком этой стаи, но правил всем он, Козимо. Домашними делами никогда не занимался и не интересовался, для этого и была Контессина, как дома у отца Наннина. Но Наннине в голову бы не пришло влезать в дела мужа вне дома. Почему же Контессина решила, что вправе делать это?

В запале он даже забыл, что жена спасла ему, и не только ему, жизнь.

Справедливый в делах и бережный в отношениях с подопечными гениями, Козимо умел быть несправедливым и даже жестоким к той, которой столь многим обязан.

Контессина тоже не спала, она слышала, как возмущенно сопит муж, лежала тихо, сдерживая дыхание, разговаривать не хотелось совсем.

Услышав, что супруг наконец задышал ровно, как дышат спящие люди, она тихонько поднялась и поспешила позвать служанку:

— Санча… только никого не буди. Ты мне нужна.

— Да, госпожа…

Козимо действительно заснул перед рассветом. Показалось, что лишь смежил глаза, как вдруг этот грохот!

Он метнулся к окну, поскольку шум доносился из патио. Внутренний двор так и не привели в порядок. После того как Козимо поселил в доме Коссу с Имой, Контессина перестала интересоваться ремонтом и больше не придумывала ничего. А потом Козимо затеял строительство нового дома, возиться со старым и вовсе оказалось ни к чему. В патио стояли лишь несколько деревьев в кадках, Давид и бюст Контессины, который Козимо заказал Донателло после рождения Карло. Это выглядело подхалимством, он действительно не знал тогда, как задобрить жену.