Мечик раскрыл паспорт. С фотографии смотрел незнакомый юноша. Тому, на фото, шестнадцать лет. Он родился в СССР, у него ленинградская прописка. Не женат, штампа в паспорте нет. Фамилия, имя и отчество, написанные каллиграфическим почерком паспортистки. Роспись под фотографией, какой он давно не пользуется. Совсем другой человек. Это не он. Он, настоящий, прожил иную жизнь. Какую не думал, не хотел прожить. Его желания не спросили.

— Вернуться — как? — Мечик спрятал паспорт в карман.

— По-настоящему. Ты — офицер флота.

— Лейтенант в сорок пять лет…

— Дело не в звездочках.

— Не знаю, чем могу быть полезен…

— Тем, что ты — настоящий европеец, — ответил Алдонин. — Без легенд и прикрытия.

— Я слишком давно не был дома. Не уверен, что хочу снова уехать.

— Тебе решать, — адмирал закрыл блокнот. — Отдохни, подумай…

— Спасибо… Хочу заглянуть домой…

Алдонин вышел из-за стола и сел рядом с Мечиком.

— Прости, Алеша, тебе не сказал: отец твой умер неделю назад… Сердечный приступ… «Скорая» не успела, — он тронул Мечика за плечо. — Прими мои соболезнования.

Мечик молча кивнул. Отца нет. Он совсем один.

— Ключи от квартиры у профессора Ордынцева.

— Тогда завезу ему сувенир, — Мечик показал на бумажный пакет с яркими цветами. — Купил на блошином рынке старинный кувшин.

— Хороший подарок.

Разговор был исчерпан. Трудный для обоих. Возвращение получилось совсем не таким, как он мечтал в закоулках души. Все было суше и проще. Как будто невидимая стена истончилась, но не исчезла. Время — тяжелое испытание. Как оказалось — для всех. Мечик встал.

— Товарищ адмирал, прошу разрешения на вопрос…

Алдонин улыбнулся: по-русски говорит правильно, но как чужой.

— Конечно, Алеша, спрашивай…