Профессор не мог отказаться. Мечик сходил в прихожую и вернулся с бумажным пакетом. Снял с кувшина пузырчатую пленку, поставил его на стол.

— Что скажете, Федор Семенович?

Нацепив очки, Ордынцев рассматривал глиняное изделие, не касаясь пальцами.

— Интересно… Очень интересно… — говорил он, изучая цепким взглядом каждую трещинку. — Я бы сказал, IV–III век до нашей эры… Надпись на арабском значительно более поздняя… Надо же: «Не прикасайся к тому, чего не смеет касаться человеческая рука»… Прямо ящик Пандоры… Что внутри, заглядывал?

— Заглядывал, — ответил Мечик.

— Какие-то артефакты? — Ордынцев нежно тронул кувшин.

— Крупный осколок.

— Как интересно… Осколок чего?

— Скрижали Завета…

Пальцы профессора, сухие и тонкие, замерли над черным воском. Левой рукой он сдвинул очки к кончику носа.

— Что ты сказал? Мне послышалось…

— Вам не послышалось, Федор Семенович.

Ордынцев крякнул, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. В нем проснулся ученый: неверящий и сомневающийся.

— Алеша, ты хочешь сказать, что в этом кувшине осколок Скрижалей, которые Господь дал Моисею на горе Синай, после сорока дней и ночей пребывания в облаке? То есть на иврите: лухот ха-брит?

— Да, хочу так сказать…

— «И когда Бог перестал говорить с Моисеем на горе Синай, дал ему две скрижали откровения, каменные скрижали, на которых было написано перстом Божьим»[16].

— Так в Библии…

— То есть каменные Скрижали, которые Моисей вынес из облака, а потом в гневе разбил под горой потому, что народ поклонялся золотому тельцу?.. Осколок тех Скрижалей, которые хранились вместе со вторыми Скрижалями в ковчеге Завета в Иерусалимском храме, построенном Соломоном?.. Один из тех осколков, которые были утрачены вместе с ковчегом в 583 году до нашей эры после того, как царь Навуходоносор II захватил Иерусалим и разрушил храм?..