– Хеспсиа-а… – бормотнул во сне Донган. – Ты всё вреш-ш-шь…

Хеспия дёрнулась, словно по цепи пропустили электрический ток. Спящий напарник поглотил всё её внимание, так что завязавшейся перепалке между Лазарем и Яникой не досталось ничего.

– Вот тебе другое правило: ум всегда в дураках у сердца, – сказала Яника, возвысив голос. – Потому-то тебе никогда этого и не понять, ты, ущербный, чёрствый, циничный неудачник!

У Марсена отпала челюсть.

– Не… на…ви… ж-ж-ж… – шипел Донган. – Ш-ш-ш…

– Ой! – Лазарь моргнул. – Ты это про того неудачника, который рискует жизнью ради подневольного, бэушного, никому не нужного куска мяса, которому и жить-то осталось столько, что кукушке прокукукать стыдно?

– Не строй из себя благодетеля! – Яника уже почти кричала. Припухлые губки снова налились кровью. – Ты делаешь это для себя, развлекухи ради! Потому что нормальные человеческие отношения навевают на тебя скуку. Представляю, какая это тоска – каждый день изображать чувства, в которые не веришь, и никогда не верил.

Лазарь не знал, зачем она делает это, но знал, что она добилась своего: теперь и он разозлился.

– Тебе видней. Это не я здесь корчу хорошую мину при плохой игре. Форму своего нынешнего существования ты выбрала сама. Но притворяешься, что это не так. Что тебе её навязали. А злость срываешь на мне!

– Только не жалуйся, тебе же это нравится!

– Только если за этим маячит бурный примирительный секс!

Они уже открыто орали друг на друга, позабыв обо всём на свете.

– Эй, вы чё? – Марс безрезультатно качал обоих за плечи. – Слышь, кончайте…

– Признайся, Лазарь, ты специально этого добиваешься! Сначала идёшь против здравого смысла, нарушаешь все возможные правила, срываешь запретный плод. А потом страдаешь от последствий. И делаешь это с наслаждением! Как же глубоко нужно вонзить в кого-то зубную щётку, чтобы из человека, больше всего на свете презирающего боль, превратиться в законченного мазохиста?

Кровь бросилась Лазарю в лицо. Яника взболтнула лишнего: Марс уже озадаченно разглядывал его. От злости у Лазаря скрутило живот. Он уже собрался ответить ей, так едко, чтобы потом пришлось об этом жалеть, но лишь беспомощно надул щёки и со свистом выпустил наружу воздух. Впервые в жизни он потянулся за словом в карман и нащупал там пустоту.

Поднявшийся шум медленно, но верно вырывал Догнана из объятий Морфея. Здоровяк тяжело засопел, перевернулся обратно на спину и зашевелил разбитыми губами. Запёкшаяся кровь напоминала подсохшее вишнёвое варенье.

– Пожалуйста, перестаньте! – взмолилась Хеспия, хватая Янику за руку. – Он вот-вот проснётся! Вы уйдёте, а он потом всю ночь не даст мне покоя. Если он начнёт домогаться, я с ума сойду. Прошу, хватит. Уходите. Уходите!