А вот это ложь, подумал Лазарь. Если Дара не лукавит, первый шаг был за Ником. Но зачем Хеспии лгать? Здесь? Сейчас? Неужели Ник лжёт сам себе?

– А ты уверена, что Умара впечатлили именно крылья, а не… ну, скажем, нижняя часть твоей поясницы?

Хеспия игриво рассмеялась. Никогда в жизни Лазарь не слышал ничего сексуальнее.

– Уверена. Я просто сняла шоры с его глаз, и он, наконец, увидел меня. По-настоящему увидел. Я стала для него удивительным открытием, как…

– … синяя «Нива», – домыслила Яника.

Обе девушки – бессмертный Ангел и смертный человек – обменялись солидарными взглядами. Лазарь почти видел искры полного взаимопонимания, летящие по визуальному контакту, как по электропроводам. И искры эти совсем ему не нравились.

– Ты, наверное, с каждым потенциальным «хозяином» проделываешь такие штучки? – спросил он, когда девушкам надоело любоваться друг другом.

– Нет, – мгновенно отреагировала Хеспия. – Умар – мой первый.

Снова ложь. Ник знал, что Дара несвободна – потому и не решался подкатить раньше. Лазарь никак не мог понять причину его самообмана, и это бесило.

– Да брось! Неужели за свою долгую бессмертную жизнь ты так ни разу ни с кем и не… спуталась?

Яника недовольно потянула носом. Марсен захихикал.

Хеспия мрачно уставилась на Лазаря:

– Если думаешь, что мне сто лет, то ошибаешься. Мы рождаемся, живём, старимся и умираем, когда приходит срок, как и все остальные люди. Наше бессмертие – что-то вроде временного иммунитета к насильственной смерти. Чтобы другим было легче…

– … играть нами, – снова угадала Яника.

Они заканчивали друг за друга фразы, и это бесило ещё больше.

– Да брось, – сказал Лазарь, – парень наверняка прошёл жёсткий конкурсный отбор. За билетами на просмотр твоего «тухеса», небось, очереди выстраиваются.

Донган пошевелился, закряхтел. Взгляд Хеспии безотчётно переметнулся к нему, но Лазарь не остался без внимания. Яника сверлила его исподлобья грозным взглядом, сжав губы в ниточку.

– Перестань, – потребовала она. – Она же сказала, что влюбилась в него с первого взгляда.

Лазарь поднял указательный палец:

– Не верь половине того, что видишь, и ничему из того, что слышишь. Первое правило… – он едва не сказал «инсона», но вовремя поправился: – этого мира. Как и любого другого.