— Не, Иванова, — терпеливо, почти нежно сказал я, обнимая ее за плечи, — не отделаешься. Мне Грета «допуск» оставила — и я докопаюсь… Не ради Гретхен, так ради тебя.

Машка вздрогнула и снова заплакала.

* * *

Матвей появился через несколько минут. Маленький, лысый, безукоризненно одетый, он поначалу даже понравился мне.

Машка отвернулась, вытирая платком перепачканное поплывшей косметикой лицо, а я подошел к нему, протягивая руку:

— Здравствуйте, я — Носферату Шатов.

— Матвей Коновалов, — представился он, коротко стиснув мне пальцы, и отвел взгляд.

Повисла пауза. Коновалов попытался, наклонившись вправо, рассмотреть, что делает Марь, но я заметил и предупредил его движение. Бесцеремонность разозлила меня:

— Хорошая фамилия, Коновалов — врачи в роду были?

— Да вроде того, — сверкая глазками, ответил он. — У вас тоже ничего, говорящая.

— Да я вообще не из молчаливых, — резко отозвался я, вызывая коротышку на петушиный бой. Уж что-что, а когда нужно помериться шпорами, я редко оказываюсь в стороне.

Но уже в следующее мгновение лицо моего противника просияло улыбкой, совершенно преобразившей грузного, суетливого крота в доброго сказочного гномика.

За моей спиной появилась Марь.

— Матвей Петрович, — властно произнесла она, — рада вас видеть. У господина Шатова «допуск»…

Машка на долю секунды прикрыла глаза, но пакостный Матвей уже понял ее и кивнул.

— Так что, Матвей Петрович, окажите нашему другу посильную помощь, — ровным голосом произнесла Марь, — дайте охрану. Пару вольных третьего уровня. Цепь замкните на него — приказ.

Собравшийся что-то возразить Матвей от слова «приказ» сник и вышел, с преувеличенной аккуратностью прикрыв за собой дверь.

— Ты, Ферро Александрович, — обратилась ко мне Машка, — особенно не рвись. Тут подводных камней много. Гретхен была очень ценным сотрудником. Новейшие разработки находились в ее ведомстве, так что будь осторожен.

На последнем слове голос ее потеплел. Но Марь мгновенно взяла себя в руки, выглянула из кабинета и приказала невидимой секретарше проводить меня к выходу. Похоже, у «Нако» действительно были трудные времена. Злорадно хмыкающий Матвей встретил меня за дверью и попросил зайти через пару часов и получить андроидов.

Я шел по длинному коридору, прикидывая в уме, как быть дальше. Не хотелось портить Анне отпуск. Но — рассудив так и эдак — я понял, что наш с ней медовый грианский месяц уже не спасти. Ей придется либо лететь домой в одиночестве, либо влезть следом за мной в дело о смерти Греты. Я с удивлением понял, что не хочу этого. Не хочу, чтобы Анна видела разбитую и издерганную Марь, чтобы попала в прицел Машкиного мрачного остроумия, слушала в лабораториях сплетни о наших с Гретой отношениях и обо всех шалостях минувший дней. А самое главное, мне не хотелось, чтобы она видела, как я любил и люблю их обеих — Грету и Марь — и как люблю Гриану. Настолько вывернуть себя наружу я не был готов ни перед кем. Даже перед женщиной, которую обожаю.