— Это хорошо. Похоже, он честный парень. По крайней мере, пока. Даже не сказать, как приятно я удивлен. Такую открытость и прямоту редко встретишь.

— Давайте выйдем из кустов, — предложил Мем. — Я честный парень, мне нужны деньги, и мы все это обсудили на прошлой встрече.

Адмирал вдруг засмеялся.

— Гедора, — сказал он, — это нарочно, чтобы злить меня? Почему он такой огромный, наглый и жадный?

Гедора невежливо хмыкнула в ответ. Насчет "скорпионов" Мем угадал. Свита у адмирала оказалась человек десять, еще сколько-то на входе и выходе усадебного сада. Большие и сильные ребята, но Мему лишь немного выше плеча. Вскинутые "скорпионы" угрожающе поблескивали у каждого в руках. Но только два или три из них были на взводе. Впрочем, зарядить такое оружие недолго. Мем, оценив соотношение сил, повернулся к самострелам спиной и пошел на открытое место — засыпанную щебнем площадку под окнами дома.

— Я готов начать обмен того, что нужно мне, на то, что нужно вам, — сказал Римерид, вернув себе тот покровительственный тон и богатый красками голос, который Мем слышал во дворце.

— Я приготовил половину, сколько успел за сегодня, — сказал Мем, когда все выбрались на открытое пространство. Адмирал со свитой, в которую — не понять, добровольно или нет, — входила Гедора, встал под стеной дома, а Мем в свете поднявшейся над крышами луны, — в шести-семи шагах от них, по центру площадки.

— Что ж, — пожал кривыми плечами адмирал, — тогда и я отдам только половину.

Он потянул Гедору за руку сначала к себе, потом подтолкнул ее через свободное пространство к Мему. Она споткнулась о подол непривычного ей женского платья. Причесаться по-женски она или не успела, или не захотела. Неубранная в прическу погребальная коса скользнула из-за спины на грудь.

— Забирай. Моя единственная и любимая дочь теперь принадлежит тебе. Где документы?

— Хватит врать, — огрызнулась Гедора, разворачиваясь. — С чего вдруг вспомнил, что меня любишь?

— Ты же знаешь, — мягко сказал ей адмирал. — Ты знаешь, кто все это делал. Кто отдавал приказы. Давно пора меня простить. Была бы умная девочка с любящим сердцем — все понимала бы. Но у тебя нечем любить, вместо сердца камень.

— Зато я знаю, кто исполнял эти приказы!

— Вот. Ты ничего не понимаешь. То, что я не мог ей отказать, ты тоже знать должна.

— Я никогда тебя не пойму. Не старайся!

— Хватит! Я не заставляю любить меня в ответ. Мне сейчас нужны бумаги!

— Я принесу, — сказал Мем, которому, под жалами самострелов, в политически сомнительном положении, да еще и в центре аристократического семейного скандала было втройне неуютно. Похоже, семейная история арданского царского рода имеет более одной версии, и, как это всегда случается в рассорившихся семьях, ни одна из версий не содержит полной и непредвзятой правды.