— Не смей прикасаться к нему, животное! — прохрипела Гедора. — Он тебя не знал, не знает, и ты его не знай!..

— Так кто ты, мальчик? — повернулся адмирал к новой фигуре.

— Ваш почтительный сын, мой адмирал, — тихо, но уверенно прозвучал в ночи голос. Фигура опустилась на колено.

Гедора, которая рвалась к сыну, отшатнулась назад к Мему и вжалась в него.

— Как интересно устроен мир, — задумчиво проговорил Римерид глубоким бархатным тоном. — Ищешь одно, а обретаешь совершенно другое. И ты готов последовать за мной, дитя мое?

— Если мне будет позволено.

— Он убьет и тебя, — сквозь зубы прошипела Гедора. — Он всех убьет, он безумен!

— Так следуй, — не обращая внимания на реплики дочери, произнес адмирал.

— Позвольте мне забрать сундук с моими книгами, я не хочу возвращаться за ними, — твердо сказал Илан. — Хочу покинуть этот проклятый город раз и навсегда.

— Бери свои вещи, сын. Но поспеши.

— Пусть кто-нибудь мне поможет, сундук тяжелый.

— Кто тут сильный, — адмирал обернулся на свиту, потом нашел глазами Мема. — Ступайте вы, господин чиновник. Мои люди уже нагружены. А Одом вас проводит.

Одом с готовностью взвел самострел.

Мем неуверенно отпустил Гедору, которая отвернулась и побрела обнять ближайшее дерево, чтобы держаться прямо, как подобает царевне. За выступом стены, у ступеней черного входа, Мем дернул торопливо шагающего Илана за плечо, надеясь, что это не сильно заметно для сопровождающего их Одома, и прошептал:

— Ты что творишь, предатель?

— Заткнитесь, — так же шепотом отвечал Илан. — Делаю, как сам решил, вы мне теперь не указ!

Сундук с книгами стоял в пустом помещении недалеко от входа, был не сильно велик, не так уж тяжел, но в обхвате неудобен, и Мем, пытаясь взять его понадежнее, чтобы взвалить на плечо, почувствовал, что с одного края у него почему-то мокрое дно.

Там, где улица за усадьбой Гедоры спускалась вниз, к заросшим тиной и почти пересохшим пожарным прудам, под плакучими ивами ждала крестьянская телега, в каких возят на маслобойню бочки с молоком. Мешки с документами и сундук сгрузили на нее. Адмирал набросил соломенную пастушью накидку поверх черной одежды, трое из сопровождающих сделали так же, один взял вожжи. Илан остался, как был, в приличной городской одежде. Они запрыгнули на телегу и сели на крепление для бочек вдоль борта. Вслед за ними из сухого оврага выехала другая телега с остальными охранниками и бочками.

— Пройдешься вслед за нами до половины пути, — сказал Римерид Мему. — Не бойся, мне нужны еще два мешка документов. Если не начнешь чудить, с тобой ничего плохого не случится. Даже наоборот. Денег дам, как обещал. Что бы тебе ни говорила моя обиженная жизнью дочь, а я желаю ей только счастья и, по-моему, ты неплохой парень для этого, жалеешь ее. Но пока — извини, ты еще не в семье, поэтому не должен обижаться на меры предосторожности…