— Как это вы догадались?

— Фрэд мне рассказывал о вас; к тому же я заметил на вашей сумочке монограмму Э.Б.

Этель улыбнулась, затем серьезным тоном продолжала:

— Мне крайне трудно сказать вам, что мне хочется. Всякий другой высмеял бы меня или счел сумасшедшей… — Она снова запнулась. О’Кийф с трудом подавил вздох нетерпения.

Этель заметила это и, боясь, что О’Кийф уйдет и она не успеет переговорить с ним, поборола свою робость.

— Говорил ли вам когда-нибудь Фрэд о дяде Джоне, об отце?

— Да, смерть отца была тяжелым ударом для Фрэда.

— Дядя Джон не умер.

— Но, дорогая мисс Брайт, ведь ваша мать сама рассказала Фрэду о смерти его отца. Да и Фрэд видел на кладбище могильную плиту с именем Джона Брайта.

— Дядя Джон жив, — продолжала твердить Этель. — Кто там похоронен, я не знаю, но только не дядя Джон.

— Но откуда у вас такие мысли, мисс Брайт?

— Я видела дядю Джона, дважды видела, — ответила Этель.

О’Кийф вскочил.

— Но ведь это невозможно; вы, вероятно, ошиблись, сходство…

— Я два раза видела его, — перебила Этель, — и однажды даже говорила с ним.

— Когда это было?

— В первый раз это было месяца два тому назад в Таллахасси.

— Ведь там же он и умер, насколько я знаю.

— Да. Мы ездили за город кататься. Я его видела в одном из предместий.

— Вы остановили автомобиль?