– Евреи? – удивился Гитлер.

– Так точно, мой фюрер. Насколько я понимаю, заговор в институте устроили сотрудники с еврейской кровью, которые скрыли свое происхождение.

Лицо безумца внезапно исказилось от гнева.

– Евреи. Вечно от них одни проблемы. Везде от них одни проблемы. А теперь еще и в институте.

Услышав это заявление, Штефан понял, что сумел-таки повернуть ход истории в нужном направлении.

Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий.

24

– Крис, думаю, тебе лучше спрятаться под машиной, – сказала Лора.

Она еще не успела договорить, как стрелок, находившийся на юго-западе, покинул укрытие и побежал вдоль арройо в сторону Лоры и ненадежного укрытия за ближайшей невысокой дюной.

Лора, уверенная, что «бьюик» защитит ее от человека возле «тойоты», вскочила на ноги и открыла огонь. Первые десять пуль лишь взрыхлили песок, откалывая кусочки глины, но следующая очередь прошила стрелку́ ноги, и он с воплями рухнул на землю, где его настигли остальные пули. Дважды перевернувшись, он перекатился через край арройо и с высоты тридцати футов рухнул вниз.

Когда убитый падал в арройо, Лора вдруг услышала автоматную очередь, но не со стороны «тойоты», а сзади. И прежде чем Лора успела повернуться, чтобы встретиться с угрозой лицом к лицу, несколько пуль попали ей в спину, и она повалилась ничком на засохшую глину.

25

– Евреи! – сердито повторил Гитлер и неожиданно спросил: – А как насчет ядерного оружия, которое, как говорят, поможет нам выиграть войну?

– Очередная ложь, мой фюрер. И хотя в будущем предпримут попытки создать такое оружие, они не увенчаются успехом. Это очередная фантазия, придуманная заговорщиками для истощения сил и ресурсов Рейха.

Внезапно стены задрожали от глухого рокота, словно бункер находился не под землей, а высоко в небе, в эпицентре грозы.

Тяжелые рамы картин бились о бетон.

Карандаши ритмично подпрыгивали в медной кружке.

Гитлер испытующе посмотрел в глаза Штефану:

– Полагаю, если бы ты был предателем, то захватил бы с собой оружие, чтобы сразу прикончить меня.

Собственно, у Штефана была такая мысль, ведь, только убив Адольфа Гитлера, он мог хотя бы отчасти снять камень с души. Но это было бы высшим проявлением эгоизма, поскольку, убрав Гитлера, Штефан коренным образом изменил бы ход истории, поставив будущее, каким он его знал, под угрозу. Он не имел права забывать о том, что его будущее – это прошлое Лоры. Если Штефан радикально вмешается в цепь событий, предопределенных судьбой, возможно, тем самым он изменит мир к худшему, в том числе и для Лоры. А вдруг, ликвидировав прямо сейчас Гитлера, Штефан вернется в 1989 год и обнаружит, что мир так кардинально изменился, что Лоре по какой-то причине не суждено было появиться на свет?