Сделалось еще темнее, и когда глаза привыкли, я смогла разглядеть за бесконечными облаками слабый отблеск звездного сияния.

Я вынула из колокольчика негнущиеся, ноющие пальцы и, глубоко вздохнув, позвонила.

Уши наполнило призрачное звяканье, совсем не похожее на звучный звон. Волосы на затылке встали дыбом. Глубоко внутри я почувствовала страх. Другая моя рука нащупала ладонь Лаона. Я представила себе его храбрую улыбку, которую не было видно в темноте.

Мы ждали.

Сначала за одной из угольно-черных туч появилась бледно-серая тень. А затем она скользнула ближе и показалась нам.

Свет почти ослеплял. Я отчаянно моргала, пытаясь сосредоточиться, но не хотела отводить взгляд. Лунная рыба злобно смотрела на нас пустыми глазами, а длинные кривые зубы цветом по-прежнему напоминали слоновую кость. Я смогла разглядеть кровоточащие у корней десны. Рыба проплывала слишком близко.

В лучах луны коридор в самом деле отливал серебром.

Мы с Лаоном шли по нему, держась за руки. Страх затуманил память, и я едва ли могла сказать, какая из дверей была здесь раньше, а какая – нет.

– Вот эта, – прошептал мистер Бенджамин.

Казалось, что при луне вернее всего именно шептать.

Я отстегнула брошь, заглянула в замочную скважину и быстро открыла замок. Тот был очень старым, и механизм имел, мягко говоря, примитивный.

– Я же говорил тебе, что это хороший подарок, – с гордостью произнес Лаон.

За двойными дверями оказалась крошечная комната, заставленная шкафами, полными книг. Сложенные высокими стопками, они закрывали окна и не пускали внутрь свет.

– Вот и нашли, преподобный Хелстон, – мистер Бенджамин подергал Лаона за рукав. – Я тут подумал. Наверное, может быть, я подумал…

– Можете спросить, – сказал Лаон.

– Я читал Библию и наткнулся на отрывок о том, что «будут грозные знамения на солнце, луне и звездах, а на земле народы будут трепетать в отчаянии от рева моря и бушующих волн» [97].

Я вошла в библиотеку, оставив Лаона отвечать на вопросы мистера Бенджамина.

В комнате было мало от того великолепия, которого я ожидала, увидев огромные окованные железом двери, а покатый потолок и ряды небрежно сваленных друг на друга книг делали библиотеку еще меньше.

На полу лежала подставка для письма. Из открытого ящика вывалилась россыпь недописанных посланий, испещренных пробелами.

Я наугад взяла с полки книгу. Та открылась на пустой странице. От слов не осталось и следа.