— А он и правда был готов за нее половину миллионов отдать? — заинтересовалась историей Чуб. — Или вы цифры не называете тоже?

— Вам назову. Сотню тысяч, и две, и три за одну ночь с великой княгиней!

— И вы уломали саму родственницу царя?

— Да.

— И она согласилась ради денег?

— Конечно же, нет… ради любви!

— Интересно, — Чуб села на обитый бордовым бархатом пуфик и приготовилась слушать.

— …Мужа своего княгиня никогда не любила, а ее любовник, блистательный офицер, как раз угодил в пренеприятную историю. По глупости влез в политический кружок самого худшего толка, и была ему прямая дорога на каторгу… и помочь ему даже сама княгиня ничем не могла. А я могла. Большие деньги — это большие связи. Так и обделали все полюбовно.

— Переспать с купцом за деньги было бы для княгини бесчестием, а ради спасения любимого — делом чести. А землепотрясно вы их! — цокнула языком Даша Чуб, разглядывая ловкую сводню. — Небось, княгиня еще и святой себя после считала!

— Я не ошиблась в вас!

— А вы получили триста тысяч?

— Почти… Кое-что все же пришлось потратить.

— А теперь кто-то заказал нас с сестрой? И он хочет не только наш танец без порток.

Мадам кивнула.

— Зачем же вы мне все рассказали?

— Прямота… в том ваша сила и ваша слабость. С такой, как вы, нужно говорить только прямо. — Чуб нравилась непринужденная дерзость мадам. Каким-то чудом той удавалось быть одновременно деликатной и префамильярной.

— А если я сейчас прямо попрошу у вас триста тысяч?

— Не попросите… у вас другой интерес. Я наблюдала за вами. Вас мало интересуют деньги. То ли вы скрываетесь в цирке от кого-то, то ли, напротив — кого-то ищите там. Но вы похожи на кошку, которая караулит мышь у норы. Назовете мне имя своей мыши, я помогу вам поймать ее!

«Джек-потрошитель», — едва не сорвалось с уст Даши. Но она прикусила язык.

— В обмен на секс с купцом или мерзким старикашкой? Увольте!