— И вы снова будете уламывать меня с кем-то там переспать?

— Я никого не ломаю… Я осуществляю желания, как сама богиня любви! Держите, — она протянула Даше фотопортрет молодого человека с породистым и на редкость красивым лицом. — Это князь Рюмский. Он видел все ваши выступления… он в вас влюблен. Точнее, буду честна, ваш канкан возбудил его чувственность, в нем пылает страсть. Но если вы пожелаете, я научу вас галантной алхимии и простоте по-настоящему высокого тона. Как взять страсть мужчины и перековать ее в любовь. Как сделать так, чтобы он не смог забыть вас после одной-двух ночей, не мог больше думать ни о ком, кроме вас… вот вам мое предложение!

— Я не трахаюсь за деньги.

— Я не сомневалась в этом. Потому я возьму с князя деньги лишь за ваше выступление. Дальнейшее — ваша воля. А сейчас вас уже ждет экипаж. Это вам мой подарок, — мадам Манон сунула Даше парижские духи в хрустальном, украшенном золотом флаконе и шелковую коробку. — В ней ваш наряд для танца а-ля натюрель. Уверяю, даже в театральный бинокль он не увидит больше, чем нужно увидеть.

Даша достала из коробки черные чулки и белую нижнюю юбку для канкана — ее нижняя часть состояла из такого количества обширных оборок, обшитых тончайшим кружевом телесного цвета, что рассмотреть в этой обильной пене кружев наготу самой Афродиты было почти нереально.

— Спасибо!

Чуб подняла голову, но мадам уже испарилась в глубинах бесчисленных шкафов, скрывающих тайны волшебного женского искусства фру-фру.

Всего пять часов спустя Даша уже парила над холлом мадам Манон, канканируя на шесте.

Она была не единственная из приглашенных циркачек, перед ней выступала Анет, эквилибристка на проволоке, две гимнастки, и даже Пепита похвасталась особым приглашением в дом. Однако Даша была главным «гвоздем», точнее, шестом программы.

Внизу на ее безумство ног и танец многоярусных юбок смотрели около двадцати человек, все в одинаковых черных полумасках, закрывающих лица, фраках, белых жилетах и галстуках. Скрывали ли посетители лица друг от друга или лишь интересничали, Даше было плевать. Она ждала встречи с тайным поклонником, хотя так и не успела еще принять какое-либо решение.

В финале танца публика зааплодировала — скорее вежливо, чем горячо, скорее высокомерно, чем поощрительно. Никто не приблизился к ней, не подарил цветы, не проявил никаких дополнительных знаков внимания.

Приземлившись и раскланявшись, Коко побежала вверх по лестнице, в отведенную ей комнату на втором этаже.

«А вдруг князь уже передумал?.. вдруг я ему уже разонравилась? Как сверкнула цимесом, так он и утратил интерес», — разочарованно подумала Чуб.