Непогода порой загоняет нас и в иной дом, в нашу душу — где тоже пора навести порядок и насладиться уютом пребывания в своем внутреннем мире.

Он — тоже наш дом!

И именно он останется нашим домом — домовиной и после смерти.

У одних он похож на узкий темный чулан, у других— на бескрайний дворец с просторным балконом и балюстрадой, с видом на океан… и если внутри вас дворец, не важно, что вы живете в чулане.

Так думала Даша Чуб, лежа ранним темным утром 3 ноября на продавленной койке в меблирашках мадам Кукушикиной, неторопливо затягиваясь папироской и вспоминая свой разговор с Миром.

Возможно, ад более локален. Ад — всего лишь твоя собственная душа. Представь себе, что твоя душа — это дом, в котором ты будешь жить после смерти. И если в твоей душе царят лишь мрак, чернота, страсти, печали… помни: каждый сам себе ад!

Привстав, Даша поймала стаканом поздне-осеннюю муху на подоконнике, слегка приподняв край стакана, выпустила в него табачный дым изо рта и показала на итог рукой:

— Вот это и есть ад. Твоя собственная коробочка. Или дворец, кому как повезет…

Она больше не пугалась страшного слова из двух букв, не сомневалась, что из нее получится отличный каменщик, плотник и даже монтажник-высотник собственной души… как только она разберется со странным и стремным неразъясненным пятничным сном.

Выпустив несчастную муху, загасив папироску в стакане, Чуб удовлетворенно прикрыла глаза и снова уснула, глядя на размеренно раскачивающиеся ветви деревьев, словно укачивающих в гамаке веток ее беспокойную душу… а когда, часа три спустя, яркий солнечный свет снова разомкнул ее веки, рядом на краю кровати, закутавшись в плед, сидела дрожащая Акнир.

— Я не буду с тобой разговаривать… ясно? — недобро поприветствовала блудную предательницу Даша. — Пока ты не расскажешь мне правду о том, как обманула меня и Машу. Что у вас с Врубелем?

— Я никого не обманывала, — зуб Акнир не попадал на зуб. Ведьма казалась неверной тенью самой себя. — Я не знаю никакой правды, клянусь Уроборосом!.. Я не знаю, о чем он говорил в соборе, почему рисовал меня… Сколько меня не было тут?

— Два дня с половиной.

— А где Врубель?

— И первый вопрос — про Врубеля… это ты мне скажи, где он? Он побежал за тобой и исчез!

— Мне нет дела до Врубеля, будь он проклят! — вскипела Акнир. — Из-за него умерла моя мать! Я убила свою мать, — ведьма встала, сбрасывая плед на пол, и показала Чуб окровавленные перчатки, испачканные еще свежей и мокрой красной влагой.

— Пипец! — эмоционально выдала Чуб.

Дрожащими губами Акнир поведала все случившееся с ней.