Те самые, которые тяжелы и поскрипывают, а света дают еле-еле, но что-то подсказывает Луке, что этот хилый огонек под стеклянным колпаком – единственный свет, который примут подземелья. Что им не по нраву электричество и прочие современные штуковины.

- Я шла… спускалась. Точно. Мы очень долго спускались. А потом дошли до двери.

Она оказалась не заперта. И из подземелья пахнуло сыростью.

- Ее открыли… и там были камни. Меня заметили. Вихо сказал, что раз я такая любопытная, то здесь мне самое место, что…

Уна сглотнула.

- Они меня заперли. За дверью.

Парень взял ее за руку. Правильно. Женщин надо успокаивать. Спокойные женщины доставляют радость.

- Я не помню, сколько просидела. Потом оказалось, что недолго. И они не уходили. Ник бы помог, если бы Вихо ушел, а так…

Слабак.

Но мнение свое Лука при себе оставил. Кому оно надо, его мнение? Вот то-то же оно…

- Но там камни.

- Нет, - Томас покачал головой и вошел. – Там есть проход. Просто не все его видят.

Он положил руки на стену, и стена эта изменилась. Лука даже не сразу понял, что не так. Проход. Взял и появился.

- Он спрятан.

- А ты…

- Мне мистер Эшби показал. И мы сюда спускались. В ту ночь, когда погиб Берт.

Здесь тьма дышала влагой. Стены покрывала испарина. Капли собирались, вывязывая на камне водяные узоры, а те спускались к полу, сливаясь в нити ручьев. Под ногами хлюпало. И каждый вдох порождал эхо, отчего казалось, что камни тоже дышат.

Ниже.

И еще ниже.

Снова лестница, пусть и не такая крутая. И парень подталкивает подружку к Луке.