Драконья морда казалась печальной.

- Мне действительно жаль.

Томас видел путы заклятий, опутывавших его. Они уходили в кожу и сквозь кожу, они пронизывали тело человека, готовые разодрать его, если вздумается глупцу переступить через клятву, пусть и не им принесенную.

Магия на крови не проходит бесследно.

- Мой отец, - трезубец коснулся ближайшего стража. – И мой дед… мой прадед… к счастью, мои дети не будут стоять здесь.

Это было сказано с мрачным удовлетворением.

- Стало быть, вы…

- Помогал своему хозяину, - шериф сунул пальцы под подбородок, дернул, пытаясь избавиться от ремней, но что-то не получилось. – Потом уже я просил другого хозяина дать мне свободу, но… он сказал, что смерть – это слишком просто. Что мы оба должны все исправить. И я поверил, что действительно могу. Не учел, что хозяин окажется не один.

Пальцы бессильно царапали шлем, отделанный мелкой чешуей.

- Я не могу… физически не могу сделать что-то, что причинит вред Эшби. Нарушит из планы. Повредит… семье.

Он говорил правду, этот человек.

И Томас видел.

И ему было жаль.

- И мне?

- И тебе, - согласился шериф.

Значит, все-таки правда. Томаса она не удивила. Выходит, и он Эшби? Настолько Эшби, что молчаливые стражи наблюдают за ним с того света. А единственный живой смотрит с надеждой. И ведь не в крови дело. Не только в ней.

Это из-за воды?

Или из-за той ночи, когда волос Томаса коснулся призрак. Когда этот призрак обхватил его, прижал ледяные ладони к щекам, а потом присосался, как показалось, желая вытянуть всю жизнь до капли.

Из Берта он вытянул.

А Станислав Эшби просто стоял в стороне, наблюдая. И что-то черкал в своем блокноте.