Лестница не кончалась.

Ступенька за ступенькой. Ниже. И дышать тяжелее. Воздух сгущается. И приходится глотать его, но сердце стучит быстрее. И тревожно. Снова тревожно. В какой-то момент кажется, что лестница заканчивается, но это лишь иллюзия. Джонни касается стены, и коридор превращается в площадку, за которой вновь лежат ступени.

- Хорошо, материал не пострадал. Отец бы расстроился.

- Почему она?

- Она выглядела вполне целой, а у тебя явно травмы были куда более серьезными… материал должен был быть здоровым.

Именно.

Материал. И она. И Элли. И другие, имена многих так и останутся неизвестны, были лишь  материалом для безумного экспериментатора.

- Он разрешил тебе присоединиться?

- Да. Я… знаешь, он был удивлен. А мой братец разозлился, ведь он перестал быть избранным.

- Вы отогнали машину на трассу. Зачем?

- Та дорога нужна была отцу. Потом, позже, он перенес лабораторию в драконьи пещеры, но кое-что хранил и в предгорьях. Твою сестру все равно начали бы искать, и мало ли, кто бы и на что наткнулся.

- И вы просто изменили район поисков.

- Именно. Мне всегда нравились умные женщины.

Но вряд ли это чувство было взаимным.

- Кстати, твоя сестра натолкнула нас на отличную идею. Она оказалась слабенькой, не выдержала и первого круга, но на идею натолкнула…

- А чучела? Зачем они, если…

- Это не отец. Братец у меня, говорю же, специфический. Если бы не он со своей ревностью, вы бы в принципе не узнали… захотел показать отцу, что он по-прежнему лучше прочих.

И он прав.

Люди пропадают. По всей стране пропадают. Где-то чаще, где-то реже. Каждый год, каждый месяц. Сотни и тысячи. Кого-то находят, иногда даже живым, и случается, что порой исчезновение – не исчезновение вовсе, а попытка сбежать от прежней жизни.

- Поток туристов приличный, если не наглеть, если не повторяться, выбирать разные города. Мой отец, к слову, был довольно беспечен поначалу. И братец, да… с его неуемной тягой к искусству.