– Письмо? – удивился хозяин дома. – Откуда?

– Не знаю, ваше сиятельство! – с достоинством ответил старик. – Я только что обнаружил его на столике для газет и перчаток.

И он указал на старинную тумбу у входной двери.

– Гм, – произнёс Пётр-Михаил Саулович, вертя в руках конверт. – Адресовано действительно мне. Как странно!

– Наверное, от того душеприказчика! – воскликнул студент.

– Оно же не могло появиться само по себе, Оссолин! – воскликнул граф. – Кто-то ведь его принёс!

– Не могу знать, ваше сиятельство, – ответил дворецкий, а потом продолжил своим размеренным суровым тоном: – Позвольте мне спросить. Обычно слуги едят на кухне. Если долг службы требует присутствие за господским столом истопника барона Вийта, прошу известить меня об этом.

– Всё в порядке, Оссолин! – буркнул граф, бросив взгляд на Фирса. – Не беспокойся!

– Очень хорошо, ваше сиятельство, – ответил старик.

Он развернулся и начал свой нелёгкий путь обратно на кухню.

Граф пожал плечами и вновь посмотрел на конверт.

– Без обратного адреса, – пробормотал он. – И марки нет. Только моё имя, – Пётр-Михаил Саулович поднял клапан. – Не заклеен…

Он вынул сложенный вдвое лист бумаги и принялся читать.

«Ваше сиятельство! Под надуманным предлогом я собрал в этом уединённом месте десять человек. Никто из вас не покинет замок, пока вы не сделаете то, что я требую ниже. До десяти вечера вам надлежит перебросить на ту сторону рва, к колоколу, подписанный на моё имя вексель на двадцать тысяч. Если это не будет сделано, каждый час требуемая сумма будет увеличиваться на десять тысяч. Таким образом, в одиннадцать вечера она составит тридцать тысяч, в полночь – сорок тысяч и так далее. В шесть утра речь пойдёт уже о ста тысячах. Для подтверждения серьёзности своих намерений я буду похищать членов семьи, гостей, слуг. Как только чек будет предоставлен, я освобожу всех пленённых и открою дорогу из замка. Остап Терентьевич Кин, поверенный, мещанин города Володимира».

Пётр-Михаил Саулович прочёл письмо вслух и замолчал, не зная, что сказать. Люди за столом неподвижно смотрели на него. На пороге кухни застыли ошеломлённые Оссолин, Яслуша и Кварта.

В наступившей тишине отчётливо раздавалось тиканье старинных напольных часов. Стрелки показывали четверть десятого.

– Весьма романтично! – пробормотала графиня-мать.

– Раз, два, три… – считала Герда Эйриковна. – Действительно, нас здесь десять человек!