Когда Добровольский, торжественно неся в вытянутых руках санкционированное прокурором постановление о применении меры пресечения в виде содержания под стражей, вернулся в кабинет, Кромова уже не было.
Добровольский зыркнул по сторонам, словно надеясь обнаружить оперуполномоченного за шторой или в приоткрытом плательном шкафу, потом досадливо, но не без восхищения, хмыкнул:
— Смылся… Вот дает!
Добровольский смотрит на ревизора, спрашивает:
— Парнишка, который вместе с вами на обед уходил, не появился?
Стрюков недовольно выпячивает губу:
— На улице курит.
— Пригласите его, если не затруднит.
— А я? — обижается ревизор, будто его обделили при выдаче санаторной путевки: обещали грузинские грязи — в Цхалтубо, а дали местные — в Карачах.
— Ожидайте, — роняет следователь, поворачивается к Кромову.
— Я пошел? — спрашивает тот.
— Топай, — кивает Добровольский. — Спасибо, что заглянул.