Изредка до него доходили новости о деле Собески, в основном через Барби. Мишель Тюреж вел процессуальные действия уже больше восьми месяцев: десятки допросов, множество очных ставок, экспертиз, обысков: хочешь не хочешь… И все это лишь для того, чтобы тома дела высились до потолка и только подтверждали тяжкие обвинения, выдвинутые в отношении вышеупомянутого Филиппа Собески.

Похотливый художник больше не дергался. Он отрицал все разом, цепляясь за свои алиби. Что до Блэкпула, он упорно утверждал, что провел ночь с неким Джимом, английским проститутом, следов которого так и не удалось отыскать. А когда упоминали о его логове на улице Адриена Лесена и материальных уликах, он заявлял, что это «подстава», что было прямо-таки трогательной наивностью.

Столкнувшись с подобной линией защиты, суд все же счел себя обязанным проверить список врагов Собески, главным образом, чтобы не столкнуться с неприятными сюрпризами в ходе процесса. Это перечисление было достойно арии со списком Лепорелло из оперы «Дон Жуан» с его «mil e tre»[67] имен покоренных красавиц. За почти двадцать лет тюрьмы Собески сумел вызвать уважение, но также и ненависть многих заключенных. Однако ни один из них не представлялся настолько хитроумным или дерзким, чтобы организовать подобные убийства с единственной целью – перевести стрелку на старого врага по отсидке.

Со своей стороны, Корсо навел справки о Клаудии Мюллер. Судья не соврал: адвокатесса являла собой редкий экземпляр. В тридцать шесть лет она сделала себе имя в залах судебных заседаний, добиваясь оправдательных приговоров или смягчения наказания для самых отпетых преступников. Она приправляла свои речи философскими сентенциями. В многочисленных интервью она объясняла, что стоит на страже не только своих клиентов, но и определенной концепции правосудия, согласно которой любой человек в глазах закона имеет право пользоваться наилучшей защитой. Корсо знал наизусть эти разглагольствования, которые находят оправдания чему угодно и позволяют последней сволочи быстро вернуться к прежним занятиям. И тогда уже им, «уличным копам», приходится набирать очки и заново отлавливать рецидивистов.

Но больше всего его поразила внешность этой женщины: безупречно сложенная высокая брюнетка с такими тонкими чертами лица, что они казались нанесенными граверным резцом. От ее портретов исходила такая смесь притягательности и непреклонности, что кровь стыла в жилах. «Слишком хороша для тебя», – сказал себе Корсо.

Одно было неоспоримо: Тюреж боялся Клаудии Мюллер, как венерической заразы, и старался заполнить все пробелы и неясности, за которые могла бы зацепиться адвокатесса, – судьи и прокуроры прозвали ее тихушницей.