Корсо протянул руку, она отпрянула, но коп просто закрыл дверь: соседям незачем было слушать его исповедь.

– Когда он начал пускать меня по кругу, я попытался сбежать. Тогда он запер меня в подвале, не давая ни грамма кокса. После многих дней, когда он зашел узнать, усвоил ли я урок, я выколол ему глаза отверткой и вдобавок пырнул семнадцать раз.

Лицо Клаудии, казалось, буквально мерцало в темноте.

– В то время Бомпар руководила одной из групп наркоотдела. Она следила за сетью, к которой принадлежал Мамаша. Она нашла меня в том подвале буквально в коросте от свернувшейся крови того гада. Я так оттуда и не ушел, оставался рядом с трупом три дня. Она вытащила меня из этой дыры, заставила получить аттестат и поджопниками запихнула в Школу полиции. Я стал одним из лучших копов управления, но, по сути, я все тот же убийца.

С Клаудии слетела вся ее самоуверенность. Видно было, как в простеганной парке ее бьет дрожь.

– По… почему ты мне все это рассказываешь?

– Ты хотела знать, что было между мной и Бомпар. В ту ночь мы похоронили Мамашу в промзоне рядом с Сеной. Можешь мне поверить, это рождает прочную связь.

– И ты не боишься, что я использую это против тебя?

Он снова открыл дверь, на его лицо вернулась улыбка, вернее, что-то вроде зловещего оскала черепа.

– Истек срок давности, моя милая. Не мне тебя учить.

Ее губы тоже свело мрачной усмешкой.

– В этом деле ты просто еще один психопат.

– С тобой нас уже на два больше.

79

– Ты действительно чертов прушник.

Восемь утра. Барби не стала торопиться со звонком.

– Объясни.

– Во-первых, именно моя группа выехала на улицу Ксавье Прива.

– Ты ж вроде не была на дежурстве?

– Не была. Но я подсуетилась.