По всей видимости, председательствующий даст слово представителю истца, потом прокурору для обвинительной речи. Теперь, когда доказано, что Филипп Собески – фальсификатор и всю ночь, когда была убита Софи Серей, возился со своей печью, дальнейшее не вызывало сомнений. Он не убивал Нину Вис. Также не убивал он и Элен Демора, она же Мисс Бархат. Что до убийства Марко Гварньери, оно не являлось предметом рассмотрения в данном суде, но никто больше не верил – спасибо Джиму «Гаденышу» Делавею, – что это дело рук Собески.

«Вот так, раз – и накрылось», – сказала бы Катрин Бомпар. Но Корсо хотел послушать обвинительную речь, а главное – выступление защитника, мэтра Клаудии Мюллер, которое обещало войти в анналы как пример обличения слепоты полиции и убожества следователей.

Председатель уже собирался дать слово мэтру Злитан, когда Ружмон поднял руку.

– Господин генеральный прокурор, – бросил председатель, которому не терпелось закончить заседание, – вы же знаете правило: следует подождать, пока мэтр Злитан завершит свою речь, прежде чем перейти к вашей.

– Мы представили еще не все доказательства, господин председатель.

Делаж напрягся в своем кресле:

– Какие доказательства?

– Результаты последних исследований. Управление по борьбе с незаконным оборотом культурных ценностей только вчера приобщило их к делу.

Ружмон сделал знак своему помощнику передать документы председателю, заседателям, присяжным и Клаудии Мюллер. Со своего места Корсо мог разглядеть только стопку скрепленных листков с какими-то списками или распечатками.

Все в изумлении замерли, особенно Клаудия Мюллер, которая была не готова к сюрпризам в последнюю минуту.

Председатель, пробежав страницы, поднял глаза:

– Я не понимаю. Были проведены новые экспертизы «Pinturas rojas»?

– Не «Pinturas rojas», господин председатель, а современных полотен Собески. Управление реквизировало объекты под номерами сто тридцать два, сто тридцать три, сто сорок один, сто пятьдесят четыре и сто семьдесят два, которые соответствуют произведениям, опечатанным во время обыска, проведенного в официальной мастерской господина Собески седьмого июля две тысячи шестнадцатого года.

Мишель Делаж пожал плечами:

– А зачем было заказывать эту экспертизу?

– Дознаватели решили, что было бы интересно изучить пигменты и другие составляющие, использованные обвиняемым для его современных работ.

– С какой целью?

– Чтобы установить дополнительную взаимосвязь между Собески-фальсификатором и Собески – современным художником.

Казалось, председателя это не убедило.

– Допустим. И что?