– Это ужасно, – заметил медбрат, сложив обе руки на уровне паха: то ли священник, то ли мальчик, которому хочется писать.

– Что именно ужасно? – раздраженно спросил Корсо.

– Я внимательно следил за процессом. И я хорошо его знал. Я спец по его истории.

Этого только не хватало.

– И что с того? – возразил Корсо, уже не скрывая враждебности.

– Он не успел доказать свою невиновность.

Голос медбрата стал низким, словно гудение колокола.

– Его ведь приговорили, верно?

На лице мужчины появилась огорченная улыбка, адресованная, судя по всему, непосредственно Корсо.

– Да ладно вам, майор, вы не хуже меня знаете, что подобное дело заслуживает большего, нежели два часа в совещательной комнате.

– В любом случае, – пробурчал Корсо, – он не был безвинным.

– Но в чем он был действительно виновен? – спросил тот, возводя глаза к потолку, как если бы Господь самолично собирался ему ответить.

– У него в последние дни был подавленный вид? – спросила Бомпар.

– Он перестал есть, отказывался разговаривать. Уходил в себя…

– Он не оставил записки, – прервал его Корсо, – или хоть чего-то?

Мужчина поочередно оглядел их, предвкушая эффект, потом бросил:

– Он оставил кое-что получше.

Медбрат направился к аптечному шкафу, отпер его несколькими разными ключами. Сейф с избавлением от боли, химическим сном, искусственным бредом…

Показались серые пластиковые ящички, некоторые с этикетками, другие просто подписаны фломастером. Он открыл один из них и достал опечатанный пакет.