Выглядел Лютер ужасно.

– Что это значит? – снова спросил он.

Я полез в карман и достал «Гарпию», взятую из ящика под панелью управления.

Теперь я держал по ножу в каждой руке.

Отведя руку назад, я запустил один из них по бетонному полу, и он ударился о босые ступни Лютера.

– Сам еле хожу, да и ты не в такой уж прекрасной форме, – сказал я.

– Точно.

– Можно сказать, мы на равных.

– Вовсе нет. – Он нагнулся, поднял «Гарпию» с пола и легким движением кисти раскрыл ее. – Я тебя на части разберу.

– Значит, займемся этим, – ответил я, шагая к нему и на ходу раскрывая свой нож. – Одному из нас придется умереть.

Эпилог

Эпилог

Он не знает, сколько времени сидит во тьме на цепи.

С трудом вспоминает собственное имя.

Почти всегда мерзнет.

Постоянно голодает и испытывает жажду.

Здесь, внизу, в холодной сырой комнате в подвале здания не бывает ни дня, ни ночи. Он полагает, что находится здесь несколько месяцев, а может быть, больше. Гораздо больше. Боится, что рассудок утратил способность оценивать ход времени, что прошли уже годы.

Борода отросла до шести дюймов.

От тела остались лишь кожа да кости.

Резаная рана, полученная им целую вечность назад, напоминает о себе лишь рельефным шрамом на животе, и он озабоченно ощупывает его, постоянно воспроизводя в уме ножевой бой и признавая, что то было неудачное выступление.