– Не знаю, что и сказать.

– Вот и не говори.

Сердитый, обиженный мальчишка.

– Послушай, я…

– Просто закрой дверь.

Хант остался на месте.

– Пожалуйста. – Сын произнес это с таким выражением, что Ханту стало не по себе, как будто его ударили под дых или огрели молотком. Камень лег на сердце грузом миллиона несбывшихся надежд и ожиданий и твердой уверенностью в том, что у сына должно быть по-другому. – Пожалуйста, – повторил Аллен, не оставив Ханту выбора.

– Спокойной ночи.

Он закрыл дверь и спустился вниз. Убрал в мусорный мешок картонные коробки и пакеты и плеснул в стакан скотча, зная, что вряд ли допьет. День выдался тяжелый и не отпускал: смерть, мерзкие люди, дети, чья жизнь оборвалась так рано, и рой оставшихся без ответа вопросов. Принять бы душ да завалиться в постель часов на десять… Он потер ладонями щеки и ощутил под пальцами лицо старика. Потом прошел в кабинет, открыл ящик стола и достал папку с делом Алиссы Мерримон. Взгляд остановился на фотографии, пробежал по заметкам, подчеркнутым вопросам, но мысли перенеслись на Йокама. Перед глазами снова прошла вся сцена в доме Мичума: выстрел, запах дыма, твердая рука друга и его глаза, застывшие и безмятежные.

Телефон зазвонил в половине первого ночи.

– Не спишь? – спросил Йокам.

– Нет.

– Пьешь?

Хант закрыл папку.

– Нет.

– А я пью.

– В чем дело, Джон? Что у тебя на уме? – Ответ Хант знал.

– Мы ведь давно вместе?

– Давно.