– На других насрешь – жизнь неплохо проживешь.

Я опять посмотрел на карточку. Взята из фотоальбома Беньямина – я ее прекрасно узнал. На обороте даже остались следы клея, которым мы ее приклеили. Сделав над собой усилие, я заговорил спокойно, хотя пульс грохотал в висках:

– Рассказывайте, как у вас оказалась фотография.

Эва села на диван, деловито расстегнула блузку и продемонстрировала мне грудь.

– Сунь сюда хер, – предложила она. – Тебе понравится.

– Вы были у меня дома.

– Вы были у меня дома, – упрямо ответила она. – Вы заставили меня открыть дверь…

– Эва, я сделал попытку загипнотизировать вас, это не то же самое, что влезть в дом.

– Я не влезала в дом, – бросила она.

– Вы разбили окно…

– Камень разбил окно.

Я начал уставать, почувствовал, что теряю терпение и уже готов сорваться на больного, почти невменяемого человека.

– Зачем вы взяли у меня фотографию?

– Это вы взяли! Вы, вы, вы! Какого черта вы говорите, что я у вас что-то украла? Каково мне, по-вашему?

Эва закрыла лицо руками и сказала, что ненавидит меня, ненавидит, она повторила это раз сто, прежде чем успокоилась.

– Поймите, я рассердилась на вас, – сказала она сосредоточенно. – Вы говорите, что я у вас что-то украла, а я подарила вам прелестную фотографию.

– Так.

Она широко улыбнулась и облизнула губы.

– Вы от меня кое-что получили, – продолжила она. – Теперь я хочу от вас кое-чего.

– Чего же? – спросил я спокойно.