Йона прервал чтение, посмотрел на ржавый ключ и черные серьги в витрине, на строки о возможности унаследовать жену прежнего священника. Он покинул экспозицию с дневником в руке, прошел мимо фотографии трех исхудалых вдов. Эллинор расставляла кофейные чашечки с блюдцами на полке позади стойки. Она собирала фарфор в стопку, он слегка позванивал. Вялая муха влетела в открытые двери кафе и ударилась об окно.
Когда Йона вошел, Эллинор обернулась. По ее лицу было ясно видно: она раскаивается, что рассказала о братнином дневнике.
– Можно спросить, как умерла жена Петера?
– Этого я не знаю, – коротко сказала Эллинор, продолжая расставлять чашки и блюдца.
– Вы говорили, что дружили с Анной.
Подбородок старухи задрожал.
– По-моему, вам пора уходить, – сказала она.
– Я не могу уйти.
– Я думала, вы интересуетесь проповедями Петера, поэтому я… – Эллинор покачала головой, взяла поднос с кофе и печеньем и пошла к двери.
Йона придержал ей дверь, подождал, пока она поставит поднос перед посетителями в саду.
– Я не хочу говорить об этом, – слабым голосом проговорила она.
– Это был несчастный случай? – резко спросил Йона.
Лицо Эллинор сделалось совсем беспомощным и перекосилось от плача.
– Не надо, – попросила она. – Неужели не понимаете? Прошлого не вернешь…
Она опустила голову и тихо заплакала.