Как выросла моя дочь. На днях я смотрел на нее, когда она об этом не знала. Она сидела перед зеркалом, волосы – точно как у Анны, и улыбалась сама себе.

Мы ждем пятого воскресенья Пасхи. Тема проповеди – «Расти в вере». Вспоминаю бабушку и дедушку, которые ездили в Гвинею, перед тем как перебраться в Руслаген. В моем приходе нет места для миссии, и это изумляет меня.

Йона сел на один из старых стульев под фотографиями. Он листал дневник дальше, читал о хлопотах церковного года, рождественском молебне и летнем богослужении на какой-то мельнице, пролистал назад, поискал запись о священнике из Лербу, потом снова попал в пасхальные праздники.

Евангелия направляют взгляд на пустую могилу, но за обеденным столом мы говорили о том фрагменте из Ветхого Завета, где описывается разорение Египта. Моя дочь сказала, что Бог любит кровь, и сослалась на пасхальные библейские слова: «И будет у вас кровь знамением на домах, где вы находитесь, и увижу кровь и пройду мимо вас».

Мы с женой не делим спальню уже год. Я поздно ложусь и храплю, как экскаватор (ее слова). Но по ночам мы часто прокрадываемся друг к другу. Иногда я провожаю Анну вечером в спальню только для того, чтобы посмотреть, как она готовится ко сну. Мне всегда нравилось смотреть, как она снимает украшения, нажимает на стерженьки сережек, кладет серьги в футляр, одну возле другой. Анна относится к мелочам как-то умиротворяюще вдумчиво. Снимая лифчик, она не тянется себе за спину, а мягко сбрасывает бретели с плеч, стягивает лифчик на талию, поворачивает – и вынимает крючки из петель.