Когда я вчера сидел на ее постели и смотрел, как она заплетает косу на ночь, мне показалось, что я видел чье-то лицо в темном окне. Я поднялся и подошел к окну, но ничего не увидел; тогда я прошел дальше на веранду и в сад, но все было спокойно, и я поднял лицо к звездному небу.
Когда я вчера сидел на ее постели и смотрел, как она заплетает косу на ночь, мне показалось, что я видел чье-то лицо в темном окне. Я поднялся и подошел к окну, но ничего не увидел; тогда я прошел дальше на веранду и в сад, но все было спокойно, и я поднял лицо к звездному небу.
Йона бросил взгляд на окно. Роки все еще сидел под деревьями, закрыв глаза и вытянув ноги. Йона продолжил читать.
Вчера я видел того бледного священника из Лербу в супермаркете «Обс», но решил, что здороваться необязательно.
Вчера я видел того бледного священника из Лербу в супермаркете «Обс», но решил, что здороваться необязательно.
Четвертый день Великого поста.
Четвертый день Великого поста.
Итак, мы достигли середины Великого поста. Голова раскалывается, пил вино допоздна, читал и писал.
Итак, мы достигли середины Великого поста. Голова раскалывается, пил вино допоздна, читал и писал.
Сегодня мы думаем о Хлебе жизни. Скоро начнутся дни Святой Пасхи, и тяжкий кулак существования придавит нас к земле.
Сегодня мы думаем о Хлебе жизни. Скоро начнутся дни Святой Пасхи, и тяжкий кулак существования придавит нас к земле.
Йона полистал еще, скользнул взглядом по страницам – день Святой Троицы и переход к менее насыщенному церковному полугодью, потом он вдруг остановился и прочел:
Оно случилось – чудовищное, немыслимое. Я пишу об этом здесь, молю Бога о прощении и никогда больше об этом не упомяну. Руки дрожат, когда я пишу об этом два дня спустя.
Оно случилось – чудовищное, немыслимое. Я пишу об этом здесь, молю Бога о прощении и никогда больше об этом не упомяну. Руки дрожат, когда я пишу об этом два дня спустя.