– Да ладно, не рассказывай. Мне знать необязательно.

– Знать что?

– Клянусь, у моего кузена Ларри с его Альцгеймером объем внимания шире, чем у тебя.

– Ой, извините.

– Извинить не могу. Придется мне по такому случаю рассказать тебе анекдот.

– О боже, мистер Кен, опять о ниггерах?

– О нет, о них больше не проси. Я хотел об Альцгеймере. Забавно: когда люди с большим А шутят о людях с большим Б, как будто отвлекаясь от мысли о своем недуге, они делают эту болезнь чуток симпатичней.

– А вы – большое А или большое Б? Или П, или Д? У меня, например, вся родня на Ямайке может похвастаться большим Д.

– Это чем же?

– Диабетом.

– А П в таком случае – Паркинсон? Иногда мне хочется, чтоб у меня лучше уж была б какая-нибудь средневековая хворь, вроде чахотки или кровавого поноса.

– А у вас что?

– Не будем обращать это в главный кинопоказ недели, ладно? А то у меня сложится ощущение, будто я живу в телевизоре своей доченьки. Вообще, всей этой картине надо меньше походить на «Имитацию жизни»[249], а больше на «Путешествия Гулливера».

Он выходит в прихожую и возвращается с шапочкой и шарфом.

– Идем.

– Что? Куда? К лилипутам? Скоро же пиццу должны привезти.

– Ой, эту гадость я на дух не переношу. Они просто оставляют ее у порога и снимают стоимость с нашего счета. Давай махнем отсюда на волю, мне здесь так осточертело.

Честно говоря, мне бы тоже хотелось выйти. Вся эта меблировка эпохи рабства, изготовленная считаные годы назад, действовала мне на нервы. Где-то в этом доме мисс Колтхерст наверняка держит все номера «Виктории». А еще, наверное, «Красную книжку» на случай, если ей захочется самой сделать сахарную глазурь.

– Куда ж пойдем?