– Не знаю, что производит на меня большее впечатление, – то, что ты так начитанна, или то, что чем больше мы отдаляемся от Пятой авеню, тем смелее становится твой тон.

– И что из этого следует, мистер Кен? Что вы так безупречны в своем английском? Или что американцы не читают в старших классах книг? Что до тона, то поскольку мой найм оказался ошибкой, можете быть уверены, что с завтрашнего дня вы не увидите ни меня, ни кого-либо еще из агентства.

– А вот это было бы ошибкой чудовищных размеров, – пробурчал он не мне, а кому-то или чему-то за окном. Я украдкой оглядела вагон на предмет того, слушает ли кто-нибудь наш диалог.

– Мне кажется, я знаю, что вами движет, – сказала я.

– Вот как? Поделись, сделай одолжение.

– Чем бы вы там ни страдали, оно определенно вызывает у вас подспудное желание умереть. Поэтому вы больше не видите причины чего-либо бояться и считаете, что можете делать все, что захотите.

– Может быть. Или, может, ненаглядный мой Фрейд, я просто хочу свинины джерк, язви ее, и ромового пунша. Так что не надо меня грузить своей дешевой попсовой психологией. Об этом ты не подумала?

На нас покосились двое мужчин.

– Извини, – вздохнул он. – Я просто столько уже наслушался этой дрянцы от своего сына и его женушки… Мне она не нужна, и особенно от того, кому я плачу.

На нас подняли глаза еще трое мужчин и две женщины.

– Что ж, спасибо за повод, который вы сейчас подкинули этим людям, – сказала я. – Они сейчас все подумали, что я проститутка.

– Что-о? О чем ты?

– Вас все слышали.

– Да ну! Да не может быть!

И тут он встает. Я открываю пошире свою сумку, прибрасывая, получится ли нырнуть в нее головой.

– Гм! Люди, минутку внимания. Я… э-э… знаю, что вы могли ненароком подумать.

– Вы что, серьезно? Сядьте, прошу вас. Они ни о чем не думают.

– Я просто хочу, чтобы вы слышали: эта вот Доркас, она моя жена, а не какая-нибудь там проститутка. Я знаю, что мысленно я исходил криком. Не знаю, заметно ли это на публике, но внутри себя я просто орал. Так вот… сколько лет, милая, мы с тобой уже женаты? Четыре года? И я всем хочу сказать: у меня ощущение, что у нас все еще длится первый день нашей совместной жизни, настолько она прекрасна. Все слышали?

Сложно сказать, пытается ли он так неуклюже вступиться за мою репутацию или эта клоунада в самом деле доставляет ему удовольствие. Я тем временем всматриваюсь в людей, изо всех сил стараясь на них не смотреть. Какая-то пожилая женщина прикрывает рот, чтобы не рассмеяться. Я тоже хочу засмеяться – просто показать, что я в этой игре не при делах, – но смех не идет. Забавно то, что я на этого человека даже не злюсь. А он держится за поручень, раскачиваясь вместе с поездом, словно в ритме танца. Поезд останавливается на «Моррис-парк».