– Извините, пожалуйста. Мне очень неловко за то, что произошло, – говорит он, тоже входя без приглашения.

Теперь уже я ощущаю себя чужой в моем собственном жилище. Держаться я стараюсь без суеты; во всяком случае, надеюсь, что со стороны этого не заметно. Между тем вновь прибывшие сходятся у двери в санузел.

– Папа, ах, папа… Все это так неловко… Выйдите наружу.

– Подь ты нах, прошманда.

– Пап, ты ведь знаешь: я не люблю, когда ты так разговариваешь с моей женой.

– И у меня есть имя, – вставляет она, – Гейл. А у него – Гастон.

– Дорогая, давай не все сразу. Пап, ты можешь выйти наружу? Имей в виду, ты не дома, если ты этого еще не заметил.

– Кто это меня сюда упек?

– Папа, это потому, что вы не принимаете таблетки.

– С какой стати эта визгливая сука называет меня своим папой?

– Пап, ты был на нашей свадьбе. Так что перестань вести себя так, будто об этом тоже забыл.

Сын смотрит на меня и одними губами выговаривает: «Извините за все это».

– И вообще, пап, пора вернуть мисс Палмер ее жилье. Она и без того уже с нами хлебнула.

– Как я сюда попал?

– Вас похитили, папа.

– Никто меня не похищал, тупая ты задница. Думаешь, той мелкой чернушке хватило бы сил меня похитить?

«Мелкой?»

– Пап, мы ведь с тобой говорили… Помнишь, у нас был разговор о твоих затмениях?

– Я где?

– Вы в Бронксе, папа.