– Да, уверена. Остаюсь у вас.

Джон-Джон Кей

Джон-Джон Кей

Ой, бли-ин, какой неосмотрительный мазафакер. Я взял его сразу, как только он переступил через порог. В смысле, сшиб с катушек. Хоть бы свет включил, когда входил. И вот теперь он сидит на своей табуретке, понуро, как двоечник, со связанными за спиной руками. Я думал для начала малость попетушить его. Не знаю почему – может, потому, что он свежий с холодка, или просто у меня желание такое… Короче, не знаю.

– Это ты Ревун? – спрашиваю я.

– А ты-то, бля, кто? – спрашивает он.

Я навинчиваю обратно глушитель.

– А, понятно. Мне кажется, я тебя откуда-то знаю. Знаю или нет?

– Не-а.

– Ты уверен? У меня на людей, знаешь ли, глаз. Как только человек заходит, я его в момент срисовываю, просто на случай…

– Типа, шутишь?

– На случай, а вдруг с ним ствол. А у тебя что за ствол?

– Девятимиллиметровка.

– Пукалка… Ну я, блин, докатился: заполучить в башку из жопнического ствола.

– Почему это жопнического?

– А то ты сам не знаешь.

– Чё? Слушай, ты вообще трепаться перестанешь?

– А чё ты мне тогда рот не заткнул, если не хочешь, чтоб я разговаривал? Вот возьму и закричу: «Убивают!»

– Давай, блажи, Китти Дженовезе[285].

– Это кто?