Эрван согласился с предложенным вариантом. В любом случае погребение отца будет сопровождаться прорвой почестей, пустыми речами, враньем, которые не имеют ничего общего с тем, каким в действительности был Морван. Не важно. Старик всегда полагал – справедливо или нет, – что он стоит над законами и людьми или вне их. Даже из глубины могилы он ответил бы всему этому официозу только презрением.

– Вам понадобится несколько дней, чтобы заняться похоронами?

– Я предпочитаю как можно быстрее вернуться к работе.

Начальство быстро переглянулось: если Эрван настаивает, он может снова занять свой пост. Мгновенный эффект. Он отсалютовал присутствующим, как бравый солдатик, и пошел к своей команде в общий зал бригады. Зайдя без стука, он обнаружил Одри, Тонфу и Фавини в разгар тайного совещания.

А еще сидящую в уголке Гаэль.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он без предисловий.

– Тебя жду.

Он вопросительно глянул на коллег. И прочел в их глазах только потрясение при виде его худобы и синюшной физиономии.

– Это из-за истории с психиатром?

– Это чтобы узнать имя убийцы моего отца.

85

Знак остальным: «Оставьте нас». Ни у кого не было времени сказать что-нибудь теплое. Тем лучше. Когда дверь захлопнулась, Эрван уставился на младшую сестренку, съежившуюся на стуле. Сравнение с Лоиком не было лестным – для него. Братишка был мятым, как алюминиевая фольга, Гаэль же отлита из листовой стали, усиленной кадмием. Скульптура Бранкузи, изящная, гладкая и острая, столь же нежная при прикосновении, сколь опасная при столкновении.

– Кто убил папу?

– Виновник уже в ином мире, если тебе от этого легче.

– Ты его туда отправил?