– Куда она собиралась ехать?

– Об этом я не стала спрашивать. Керстин не любит пустых разговоров. Ей кажется, что другие лезут в ее жизнь.

– Жаль, – произнесла я. – Мне в самом деле очень нужно с ней поговорить.

– Похоже, она не совсем в себе, – задумчиво сказала Гунилла. – По ней это заметно. Что-то бормочет себе под нос. Сидит с опущенными шторами. На работе не появляется. С тех пор, как умер Ханс, ее муж, с ней стало происходить что-то странное.

– Как грустно, – сказала я. – А где она работает?

– Работала, – уточнила Гунилла и усмехнулась. – Последнее, что я слышала, – что ее выгнали из дома престарелых. Видите ли, я знаю людей, которые там работают.

– А где это?

– Тут поблизости, – она указала рукой. – Нужно ехать дальше по Фалувеген, потом направо на Хемгатан. Там таблички, не пропустишь.

– Спасибо, – сказала я и прошла мимо нее на веранду. Когда я уже бежала по гравиевой дорожке, она вышла и закричала мне вслед:

– Эй! Но вы же не собираетесь просто так взять и уйти?

Я продолжала быстро двигаться к машине. Гунилла кричала мне вслед, требовала, чтобы я осталась. Я прыгнула в свою «ауди» и выехала задним ходом на Фалувеген. Набрала номер Хенрика, который тут же взял трубку. Я рассказала, что упустила их, что в доме пусто и все перевернуто вверх дном. Я нашла лекарства и очень боюсь, что Керстин что-то сделала с Алисой.

Хенрик считает, что я должна немедленно позвонить в полицию. Он уже связался с нашим адвокатом и умоляет меня не рисковать.

– Сначала я должна проверить одну вещь, – сказала я и положила трубку.

Изабелла

Я лежала на заднем сиденье машины. Мама сидела за рулем, она вела машину, разговаривая сама с собой, порой качала головой. До меня долетали лишь обрывки фраз.

Я выглянула в окно, но не узнала местность. Как давно мы едем? Куда направляемся? Закрыла глаза, и воспоминания всплыли, словно через запотелый несфокусированный объектив. Звук убран, все движения расплывчатые.

Мама приходит домой. Я сижу, прислонившись к письменному столу. Она видит папку, которую я нашла, видит фотографии. Она начинает кричать страшным голосом. Оттаскивает меня от стола. Бьет головой об стену, выбрасывает все из книжных полок, перевернув одну из них, и со злостью швыряет в меня книгами. Я лежу на полу, свернувшись калачиком, закрыв лицо руками, пытаясь уклониться от ударов. Мама кричит, что я сама не знаю, что для меня лучше, раз за разом вопрошает, почему я ее ненавижу, несмотря на все, что она сделала для меня. Поскольку я не отвечаю, она переворачивает стол мне на ноги. Затем, оставив меня лежать, уходит в гостиную. Включает телевизор, я слышу, как она ругается по поводу новостей, которые там передают. Она бродит взад-вперед по комнате, разговаривает сама с собой.