– Прямо завидки берут, – бормочет она. – Жаль, что машину водить не умею. – Она поднимает глаза. – Может, я тоже брошу пить, – говорит она.

– Ты… Хочу сказать… Очень даже неплохая задумка.

– Так я очень похудею. Господи, ты видела фотографию ее брюшного пресса, которую она выложила?

Луиза так гордилась той фоткой.

– Видела.

Мими накладывает на щеки блестки.

– Начиная с первого января, – говорит она. – Новогоднее решение. Не разрешай мне пить. Погоди… – Она сглатывает. – Забыла. Пятерка до тридцати. Ладно, со второго января не разрешай мне пить? Обещаешь?

– Я тебе верю, – отвечает Луиза. – Если ты говоришь, что пить не будешь, значит, бросишь.

Луиза красит губы помадой Лавинии.

Она смотрится в зеркало.

Стирает помаду.

Ей даже не хочется касаться ее языком.

В «Макинтайр» они едут на такси. Луиза расплачивается. Первого января, думает она, я разыщу Флору и Майлза. Возьму еще учеников. Найду работу. Зарегистрируюсь на престижном сайте знакомств и найду богатого бойфренда, как Афина Мейденхед. Сейчас она не разрешает себе думать об Афине Мейденхед. Не может себе этого позволить, но за окном разыгрывается снежная буря.

Стоять в очереди очень холодно, и хотя на улице подмораживает, половина народу одеты в клубные платья и туфли на шпильках или в джинсы, а не в костюмы, и Луиза не знает, на самом ли деле все было в прошлом году, или же просто праздники теперь совсем не те, как раньше.

Вышибала не церемонится, и все так заняты тем, что щелкают фотки, что Луизу вдавливают в стену, а вон та девчонка наступает Мими на ногу.

В половине одиннадцатого их запускают внутрь.

Вот что видит Луиза: красный бархат, электрические лампочки, пластиковые пакеты, чучело оленя, порванную обивку, разложенные карты таро, кабели от колонок, женщину в платье с оголенной спиной, украшенном блестками, поющую песню Пегги Ли «И это все, что есть?», пьяных мужчин в бейсболках, люстры, разбавленное шампанское.