Он улыбается, когда она идет к нему.

– Погляди. – Она старается изо всех сил. – Мы одного поля ягоды!

Он берет ее за руку. Целует ее. Смотрит в веселящуюся толпу, словно там может оказаться Лавиния.

Пульсируют огни. Громко ревет музыка. Луиза не слышит ни слова из того, что говорит Мими.

Здесь отец Ромилос, и Гевин тоже тут, он напоминает ей, что завтра у тебя большой день, верно? Неужели ты, блин, не радуешься, что действительно достигла чего-то в этой жизни? Здесь и Афина Мейденхед в платье, купленном ей Луизой, под ручку с Майком из оперы. Тут и фотограф Роуз из «Вчера вечером в Мет», и девушка, снимавшаяся в «Последнем герое», и Лори, художница-эротистка, которая расписывала для Лавинии карты таро, и какой-то египтолог, знакомый Лавинии, у которого отобрали кафедру в Йеле за то, что он бросил жену из-за студентки.

Мими фотографирует Рекса и Луизу, держащихся за руки, и на фотке они выглядят чертовски счастливыми.

Огни бьют в глаза. Неон ослепляет. Дым ест Луизе глаза, и она чихает. Какая-то девчонка заливает ромом с кока-колой весь чудесный позаимствованный Луизой смокинг, и у нее даже ключицы становятся липкими.

Кто-то, кто вовсе не Пегги Ли, продолжает петь песню Пегги Ли.

– А в прошлом году ее здесь не было?

Мими пожимает плечами.

– Конечно, нет!

Она поет по закольцовке, и, может, Луиза просто сильно напилась в прошлом году, а, может, она сильно напилась в этом году, однако в любом случае выясняется, что женщина даже не поет, а просто шевелит губами в такт Пегги Ли, проделывая одно и то же снова и снова.

И если это все, друзья мои (оказывается, песня ревет из всех динамиков в здании), то будем дальше танцевать.

– Даже лучше, чем в прошлом году! – широко улыбается Мими.