— Вот что мы сделаем, — я захлопнула блокнот, — иди домой. Поспи. Мы поговорим с соседями Ашлин и проверим, видел ли кто-нибудь тебя из окна в проулке между 19:15 и 19:40. Если да, ты снят с крючка. У тебя не останется времени на все остальное.

Понятно, что мы уже опрашивали свидетелей, и я уверена, что они обязательно упомянули бы странного типа, который шатался там.

— Возвращайся сюда завтра, чтобы подписать свои показания, и мы их дополним. Хорошо?

Рори накинул пальто на плечи, даже не пытаясь попасть в рукава.

— Да. Хорошо.

— Мы заедем за тобой, — сказал Бреслин, вложив в эти слова долю угрозы. Он встал со стула и потянулся. — Ты же не планируешь быть где-то еще, кроме своей квартиры или магазина?

— Нет. Я никуда не собираюсь.

— Прекрасный план, — одобрил Бреслин. Он распахнул дверь и раскинул руки с дурашливым поклоном: — После вас.

Стив стоял в дверях комнаты наблюдения, пиджак перекинут через руку, рукава рубашки закатаны. Его глаза встретились с моими на несколько долгих секунд. Потом мы прошли мимо него по коридору, Рори набирал скорость в погоне за глотком свежего холодного воздуха, струившегося из лестничного пролета, а Бреслин что-то радостно напевал себе под нос.

Мы с Бреслином следили из дверного проема, как Рори удаляется по булыжной мостовой. Он выглядел маленьким и неопрятным, порывы ветра срывали с него пальто и ерошили волосы, сбивали с курса. Почти стемнело. Всего пару месяцев в охранной компании — и я накоплю достаточно на праздники где-нибудь в теплых и ослепительно ярких краях, очень далеко отсюда.

— Просвети меня, — сказал Бреслин ласково. — Почему мы отпустили этого парня?

— Мы почти добились своего. Он был прямо на грани, но ты дал ему время собраться с мыслями. Если мы смогли сделать это один раз, сможем сделать снова. Но если мы арестуем его, то у него тут же появится адвокат, и тогда прощай шанс на признание.

— Нам не нужно признание, Конвей. У нас достаточно косвенных улик, чтобы похоронить его заживо.

Наверное, так и есть. Но мне все равно, это мое последнее дело об убийстве, и мы не будем его строить на косвенных уликах и обоснованных выводах. Я загоню ему осиновый кол в самое сердце и сотру в порошок.

— Я хочу получить признание, — сказала я. — Мы можем позволить себе оставить Рори в покое до завтра.

— Если он только не прыгнет в Лиффи.

— Он не прыгнет. Он все еще надеется, что я ему поверю. Он очень этого хочет.

Бреслин внимательно посмотрел на меня:

— И он прав?

— Нет.