Положив локти на стол, О’Келли подался к Маккэнну. Мы со Стивом замерли. Нас больше не было в комнате. Это разговор только между О’Келли и Маккэнном.

— Это не из-за работы. Это из-за меня. В какой-то момент я понял, что лишь повторяю то, что делал много-много раз. Посреди важного допроса вдруг возникало ощущение, что губы мои шевелятся сами по себе, словно я зачитываю сценарий. Я вдруг понял, что неважно, кто сидит в моем кресле и задает вопросы. Будь на моем месте Винтерс, О’Горман или еще кто другой, ничего бы не изменилось. Я чувствовал, что растворяюсь. Я не перестал быть детективом. Я просто перестал быть.

— Я должен был заметить, — мрачно сказал О’Келли.

— Это никогда не мешало работе, я никогда не распускался, выкладывался на все сто.

— Знаю. — О’Келли откинулся в кресле, мазнул ладонью по губам. — И что ты собирался сделать? Перейти в другой отдел? Дождаться выслуги и уйти на пенсию?

Маккэнн запрокинул лицо, точно ребенок, умоляющий о прощении.

— Нет, шеф, нет. Я думал, это кризис среднего возраста, я его переживу и успокоюсь. Я никуда не собирался уходить. Я здесь, покуда меня отсюда не вынесут.

О’Келли сказал, почти мягко:

— Это время настало.

Маккэнн закусил губу.

— Я не могу оставить тебя в отделе.

Долгая-долгая пауза — и слабая тень кивка.

— И другому отделу я, находясь в здравом уме, тоже не могу тебя подсунуть.

Снова слабый кивок.

— Так или иначе, но эта история выплывет наружу. Подруга Ашлин. На какое-то время, может, мы ее и успокоим, но раньше ли, позже она сообразит, что расследование заглохло, и выйдет на какого-нибудь журналиста.

На нас со Стивом шеф не смотрел, говорил так, будто и не подозревает о нашем присутствии в кабинете.

— И отдел внутренних расследований заявится по наши души. Разбирательств будет как минимум два. Одно наше, внутреннее, второе — их. Тогда и Бреслин положит голову на плаху.

Маккэнн судорожно вздохнул, голова дернулась, словно ему влепили пощечину.

— А чего ты ждал? Сокрытие улик и телефонный звонок в Стонибаттер — более чем достаточно. Еще легко отделается, если против него не выдвинут обвинений.

— Шеф! — Отчаянная мольба в голосе, я не могла смотреть на Маккэнна. — Бреслин ни в чем не виноват. Он всего лишь поддержал меня. Пожалуйста.