Рассуждая таким образом, я на бегу машинально вынул из кармана компас Попкорна, стиснул его в руке, точно великую драгоценность, последнюю надежду. И с удивлением увидел, что, хоть стекло и треснуло, дрожащая стрелка по-прежнему указывает на север.

Я покрутился на месте, проверил. Север никуда не делся.

Ты подумай. Работает.

Я помчался дальше, временами поглядывая на компас, чтоб не сбиться с пути, – прямо как старый Попкорн, на забаву всему городу.

Черт, а как же я теперь вернусь в оранжерею? Я слишком быстро сдался. Попкорн, если там и впрямь похоронен он, пребудет погребенной тайной. В голове все путалось, я подгонял себя. Лес тек мимо безжалостным кольцом, точно синтетический задник в старом кино, где персонажи болтают и крутят руль, но никогда не смотрят на дорогу. А деревья-то настоящие? Всякий ствол всякой елки высок и гол, идентичен всем прочим. Какую елку ни возьми.

А затем слева я снова увидел его. Ангар.

В ужасе остановился.

Я описал полный круг.

Компас Попкорна сыграл со мной шутку, нарочно сбил с пути. Но нет – чуть приблизившись, я разглядел, что эта громадина цилиндрическая – выкрашенный желтым элеватор.

Я снова бросился бежать.

Через пятнадцать минут показалось мощеное полотно. Видимо, подъездная дорога «Гребня» – значит, я все-таки на верном пути. Я припустил вдоль нее под прикрытием деревьев. Вскоре далеко впереди темным мазком замаячила ограда.

Умирая от облегчения, я ринулся к ней.

Электрических проводов не наблюдалось. Я рискнул, огладил ржавые звенья, ожидая удара.

Ничего не почувствовал.

Вцепился в сетку и полез. Одолев футов шесть, заметил две крыши, почерневшими шпилями проткнувшие листву справа.

Сторожка.

Пять лет назад, выйдя из машины, я снимал эту сторожку, отчаянно рвался внутрь. А теперь отчаянно рвусь наружу. Что там Паук рассказывал? Он ходил подземным тоннелем из особняка к сторожке, заводил горожан в поместье.

А если Паук не врал, вход в подземный лабиринт – прямо здесь, рядом. Блин, да совсем рядом. И можно увидеть его собственными глазами.

Секунда сомнений – и я уже слезал с ограды, назад в «Гребень», и разум мой возмущенно вопил. Я спрыгнул в высокую траву и зашагал вдоль ограды к двум домикам, обрамлявшим чугунные ворота.

В первом не было двери. Во втором была – узкая, черная, наверху окошко. Свет внутри не горел, камер вроде не видать, краска лупится, а за грязным стеклом ничего не разберешь.