И в любом случае я, можно сказать, покинул уже маленький, скованный цепями морали и приличий мирок и вступил в новый, яркий и манящий. Теперь я обращался по орбите Джекки, полной свежих цветов и шоколадок на подушке, и мне это нравилось гораздо больше, чем исполнять для Деборы роль боксерской груши.

Дебз не хочет больше иметь со мной дела? Что ж, хорошо. Тем меньше всякого будет связывать меня с той жизнью, которую мне не терпелось оставить за спиной.

И потом, у меня появилась работа. Целых три сцены со мной в роли Бена Уэбстера, чародея-криминалиста, и в двух из них у меня даже имелись реплики. Не то чтобы много, конечно, но достаточно важные, чтобы их вставили в сценарий, и я понимал, что должен выложиться на все сто. Поэтому я с головой погрузился в нелегкую работу заучивания двадцати двух слов, которые мне предстояло произнести перед камерой. А ведь мало просто запомнить их – они должны были прозвучать строго в нужный момент и в правильном порядке, притом так, чтобы это прозвучало убедительно и даже интригующе. Актерское ремесло гораздо труднее, чем кажется со стороны, и я потратил не один час на поиски того, как лучше всего произнести «пришли результаты анализов». Я перебрал одиннадцать вариантов, прежде чем нашел единственно верный.

Два долгих дня на съемках и еще две ночи с Джекки – ночи, которые показались слишком короткими. Те блаженные часы с мохито и живописными закатами казались теперь воспоминаниями давно минувших дней: после двенадцати часов в павильоне Джекки возвращалась в гостиницу такой усталой, что ее хватало только на быстрый обед, короткое, но напряженное изучение сценария на следующий день – и на душ. Душ мы, разумеется, принимали вместе, и он занимал чуть больше времени, чем обычно. Из душа мы отправлялись прямиком в постель ради нескольких часов вожделенного сна, лишь изредка прерываемого для других занятий.

Не бывает жизни без загадок, и моя новая жизнь не стала тому исключением. Первую подкинул Роберт, также начавший старательно меня избегать. Может, я разбил его бедное маленькое сердечко, а может, он заразился от Деборы, но в этом не оставалось ни малейших сомнений. Подобно сержанту Морган, он бежал даже моей тени. Он больше не приглашал меня на ленч и не задавал дурацких вопросов насчет отпечатков пальцев. Чейз стал недоступным и неприступным, проводя почти все время в своей гримерке («надо реплики повторить») или вообще уходя из павильона неизвестно куда.

Даже Ренни заговаривал со мной время от времени, искусно вытянув несколько комплиментов насчет субботнего бенефиса. Но Роберт от меня ускользал. Если мы вдруг встречались с ним в узком коридоре, он торопливо здоровался и прошмыгивал вдоль стенки дальше – прежде чем я успевал заговорить. Если я заставал его, наливающим себе кофе, он радостно кивал мне и сразу же срывался с места, размешивая сахар на ходу. Вообще-то я и сам не слишком рвался говорить с ним, но немного напрягало то, что отношения прекратились по его решению. Я даже начал подумывать, не сменить ли лосьон для бритья. Но Джекки не жаловалась, а уж она наверняка лучше Роберта разбиралась, хорошо ли от меня пахнет.