— Мама, успокойся, — Девушка произнесла это таким фарсовым тоном, что все рассмеялись. — В том смысле, что на вас этот костюм выглядел словно мундир. Даже больше скажу: словно костюм супергероя. Ведь у каждого супергероя есть свой костюм, правда? То ли трико, то ли плащ или что-то там.

— Вика, через мгновение мне станет стыдно за тебя.

— Ой, мама, я же ничего плохого не говорю. Я только хочу сказать, что вы не выглядели государственным чиновником. Кем-то большим… Кем-то таким, находящимся на стороне добра.

— Думаю, вам следует поговорить с моим асессором, — обратился прокурор Шацкий к Вике; Сендровская заметила, что ее дочери льстит эта взрослая беседа, когда к ней обращаются на «вы». Он недавно закончил краковскую школу, и, чего уж там, вам понравится. Он даже более супергероический, чем я. Вечно в костюме, всегда натянутый, всегда в роли. Иногда у меня складывается впечатление, что вместо совести у него уголовно-процессуальный кодекс. Его не интересуют мотивации, смягчающие обстоятельства, личные связи или травматические переживания из детства. Он не успокоится, если кто-то рядом нарушил закон.

— Звучит несколько прохладно, — вмешалась девушка.

— Мне кажется, что холод помогает справедливости, — заметил Шацкий. — Эмоции затемняют дело, они не позволяют объективно оценить ситуацию.

— А вы работаете парами, как полицейские? — заинтересовалась Виктория.

— Официально — нет, но мы сидим в одной конторе, помогаем друг другу. К примеру, с Эдмундом Фальком, так зовут моего асессора, мы сотрудничаем очень плотно. Обо всем друг другу рассказываем, и иногда у меня складывается впечатление, что он не только знает точно, над чем я работаю, но и всегда знает, где я нахожусь, и он знает все мои мысли. — Прокурор засмеялся, словно стыдился близости со своим коллегой. — Иногда я ловлю себя на том, что отношусь к нему не как к асессору или приятелю, но словно к младшему брату. А у вас, пани Виктория, брат или сестра есть?

Та застыла на месте. В доме никогда об этом не говорили. Эти слова настолько сильно застали ее врасплох, что она не знала, как поменять тему, быстро отставила чашку на блюдце, разлив кофе-латте, сильно разведенный молоком. Пустота, полнейшая пустота в голове, а ведь ей необходимо что-то сказать, тишина делалась все более заметной.

— А над чем вы работаете сейчас? — спросила в конце концов Виктория.

— Над делом похищения.

— О, это интересно. Трудное дело?

— Похищения всегда сложны. Нам не известно, ведем ли мы дело еще о похищении или уже убийства.

— Такая неопределенность может быть ужасной. У вас нет никакого влияния на то, что сделают похитители. Наверняка вы представляете, что где-то там похищенный человек находится во власти неизвестно кого. Тем более, если похищенный человек — это женщина, в игру входят самые мрачные сценарии. А еще, осознание того, что одно неосторожное движение с вашей стороны может все изменить.