Лаура остолбенела.
– После всего, что случилось? Ты имеешь в виду… вчерашний вечер?
– Да, конечно. Я… в общем, для меня это кое-что значит, переспать с женщиной. Может быть, у тебя это иначе…
Этим он принудил Лауру к защите.
– Для меня тоже много значит переспать с мужчиной, – удрученно ответила она, и ее голос звучал уже не холодно, а примирительно. – Но, возможно, эти… выводы, которые ты сделал из всего, для меня немного поспешны…
– Какие выводы ты имеешь в виду?
– Ну, ты… – Лаура стала изворачиваться, и Кристофер чуть не раздавил телефонную трубку, настолько сильно он сжал ее в руке. – Ты говорил о женитьбе, а… это было для меня слишком неожиданно…
Хейманн знал эту породу женщин, эти их беспомощные попытки выкрутиться из отношений и избежать ответственности, и это всегда вызывало в нем отчаяние и ненависть. Такие женщины были непостоянными, легкомысленными существами, они проживали свою жизнь, плывя по течению, они брали все, что им попадалось, и без зазрения совести выбрасывали все это, как только начинали хотеть чего-то другого. Этот проклятый либерализм вкупе с феминизмом совершенно вскружил им голову. С тех пор они живут в убеждении, что могут делать все, что им захочется, а на чувства и потребности других им наплевать. Время от времени они вспоминают, что в лице мужчин тоже имеют дело с
Ярость напала на Кристофера со страшной силой и беспощадностью, но ему пока удалось оттеснить ее.
– Ну что ж, – проговорил Хейманн, и ему показалось, что его голос звучит достаточно спокойно, хотя на самом деле внутри у него все кипело, – я думаю, что у нас схожие представления о семье и совместной жизни. Вполне возможно, что тебе требуется немного больше времени, чем мне, чтобы настроиться на нашу ситуацию. Тебе пришлось много пережить за последние недели…
– Да, – ответила Лаура, и ее голос опять прозвучал так мучительно, что Кристофер показался себе каким-то попрошайкой, который беспомощно упрашивает удостоить его улыбкой, но не получает ее.