– Жека, – выдохнул Снегирь и замолчал.

В его молчании было что-то пугающее, что-то непоправимое, что-то такое, что у меня сразу засосало под ложечкой.

– Что случилось, Снегирь? – выдохнула я.

Он по-прежнему ничего не говорил. Только сопение в трубку, а потом странный звук, похожий на спазм.

– Что? С ней что-то случилось? Не молчи, Лавруха!..

– Ее нет, – я услышала на другом конце провода глухое рыдание. – Ее нет, Катька…

– Что значит – нет? – эти слова, тяжелые и неподъемные, не принадлежали мне, они просто не могли мне принадлежать. – Что значит – «нет», Снегирь?

– Она умерла… Ее убили… Прошлой ночью… Прости… Тебе нужно приехать, ты понимаешь?.. Похороны…

Кажется, я на секунду потеряла сознание, а когда пришла в себя, трубка попискивала короткими гудками.

– Снегирь, – закричала я в пустую мембрану. – Снегирь!.. Это не правда… Нет… Это не может быть правдой… Ты слышишь меня, Снегирь?..

Отшвырнув трубку и все еще слабо соображая, я опустилась на пол. Остров, Мертвый город Лукаса Устрицы, Херри-бой с жалкими листочками и софитами – все это потеряло смысл. И Голландия потеряла смысл, и все картины всех музеев, вместе взятые. Снегирь что-то напутал, дурацкая шутка, жестокая шутка, но такие шутки не в его духе.

– Мне нужно уехать, Херри, – глухим вымороченным голбсом сказала я. – Немедленно. Я возвращаюсь в Россию.

– Что-нибудь серьезное? – вежливо спросил Херри-бой.

– Не знаю… Но моя подруга… Вы видели ее… Жека… Случилось что-то ужасное. Я должна уехать, Херри. Прямо сейчас. Вы понимаете…

– Вы же знаете, Катрин, – Херри досадливо поморщился. – Катер неисправен. Я не могу вам помочь. Механик будет уже послезавтра.

– Я не могу здесь оставаться… Неужели вы не понимаете? Я должна уехать, черт вас возьми!

– Сожалею, – он едва скрывал досаду, и именно в эту минуту я возненавидела чистенького голландца так, как ненавидела никого и никогда. – Вы говорили, что разбираетесь в моторах… Если с вашей подругой случилось что-то ужасное… Вы можете посмотреть его. Но я думаю, у вас ничего не получится. Всего лишь сутки, Катрин…

Я присела на краешек жесткой койки и обхватила голову руками. Жека… Наши дурацкие пьяные клятвы; ее смешные пальцы, торчащие из босоножек во все стороны. Что значит – «убита»? Снегирь сошел с ума, и я вместе с ним.

Херри-бой суетливо собирал софиты. Сейчас он отправится к стене, за которой покоится последняя воля Лукаса Устрицы.

Мне наплевать, какой была его последняя воля. Сейчас я отправлюсь к катеру и уеду отсюда… Даже если мне предстоит отправиться вплавь….