…Дети спали. Днем они не слишком-то ладили друг с другом, но ночь расставляла все на свои места: Катька-младшая крепко держалась во сне за руку брата, а он покровительственно обнимал ее за шею. Они одни на целом свете, и никого рядом. Я – не в счет, я лишь временное явление в их жизни… И вдруг я почувствовала неожиданный прилив ревности. И мне захотелось, чтобы Катька так же держалась за мою руку во сне, а Лавруха-младший так же покровительственно обнимал меня за шею…
Ты воровка, Катерина Мстиславовна. Сначала ты украла картину. Теперь ты хочешь украсть любовь этих детей. Не приложив к этому никаких усилий. Жека никогда бы так не поступила… Не слишком утешительные мысли. Зато честные.
Я подоткнула малышам одеяла и тихонько выскользнула из квартиры. Марич все так же терпеливо ждал меня у подъезда.
– Вы будете пить, капитан?
– А что?
– Вопрос в том, на чьей машине мы поедем. Я собираюсь напиться, так что придется добираться до «Пирата» на вашей.
– Знаете что? Мы пойдем пешком, это ведь не так далеко. Я тоже собираюсь напиться. На пару с вами. На брудершафт…
Я загнала «Фольксваген» во двор, от греха подальше: если со снегиревской драгоценностью что-нибудь случится, легким испугом я не отделаюсь.
* * *
В аквариуме на окне по-прежнему плавали резиновая ящерица и сомнительного качества морские звезды, посетителей в два часа ночи было совсем немного, и я потащила капитана за свой любимый столик с видом на угол Пятой линии и Малого. Верхний свет был приглушен, горели лишь маленькие свечи в круглых колбах.
– С чего начнем напиваться? – подмигнул мне капитан.
– С водки. Самой дорогой.
– Тогда, может быть, коньяк?
– Водка. Только водка. Пускай мозги стекленеют, они это заслужили.
– А чем будем закусывать?
– На ваше усмотрение, капитан. Я лично пришла сюда пить, а не закусывать.
Марич оказался добропорядочным и почти лишенным пороков гражданином. К пятистам граммам водки он заказал целый поднос бутербродов.
Я подняла узкую стопку и посмотрела на капитана.
– За что будем пить? – с готовностью спросил он.
– За меня, конечно.